Они вместе посещали обеды, балы, ночные клубы, небольшие частные вечеринки с танцами и полуофициальные приемы. Но в итоге Лулу чувствовала себя еще дальше от Дарта, чем когда-либо раньше.От случая к случаю они выезжали вдвоем, обычно чтобы осмотреть старинные усадьбы, к которым он питал неутолимое пристрастие.– Ненавижу развалины! – капризно восклицала Лулу.– Это не развалины, дорогая, – отвечал он. – Это остатки века изящества, ныне утраченного. Это то, что мне хотелось бы воссоздать, – мир, в котором хорошие манеры и красота шли рука об руку и где суматоха, спешка и дурные манеры атомного века были неведомы.– Почему же ты не купишь себе какой-нибудь дом, раз ты так к этому относишься? – спрашивала Лулу.– Но я был бы в нем посторонним, не так ли? – мягко отвечал он.Лулу не понимала.– Я бы сказала, что ты мне не посторонний, – говорила она и сердилась, потому что он смеялся, но не весело, а как-то грубо, как будто она сказала какую-то глупость.– Он будет моим, будет! – сказала Лулу, вышагивая по спальне взад и вперед. У нее теплилась надежда, что Дарт зайдет к ней, но по тону, каким он пожелал ей спокойной ночи, поняла, что у него нет ни малейшего желания снова увидеть ее.Она вдруг принялась стаскивать с себя платье из серебристой парчи, которое надела к обеду. Кто-то сказал, что в нем она была похожа на русалку, а ее изумруды навевали мысли о море.Лулу сняла ожерелье и серьги и положила в выстеленный бархатом футляр, изготовленный специально для них. Затем она достала из тайника за большим платяным шкафом свою шкатулку с драгоценностями, в которой хранила самое ценное, что у нее было, – хронику всех своих сражений и побед. Алмазы, сапфиры, рубины, изумруды – там было все. Дневник, записанный драгоценными камнями, история в самоцветах, более ценная, чем любая другая книга по истории.Чтобы спрятать изумруды, ей пришлось приподнять одну из полочек шкатулки, под которой она увидела маленький револьвер с рукояткой из слоновой кости, который повсюду возила с собой на случай ограбления.В Америке она обычно спала, положив его рядом с постелью. Здесь, в Англии, она чувствовала себя в большей безопасности, но лишь потому, что вошло в привычку прятать шкатулку в разных местах, меняя их каждые сутки. Она никому не доверяла, даже своей горничной, которая была с ней уже около пяти лет. Драгоценности были для Лулу как бы самой ее кровью, без которой она могла завянуть и умереть.Она медленно достала револьвер из шкатулки и вспомнила, как Дарт однажды увидел его, когда они путешествовали на лайнере.– Зачем он тебе? – спросил он тогда.Лулу рассказала ему, как всегда оберегала свои драгоценности, и добавила:– К тому же он может пригодиться, если однажды я захочу покончить с собой.– Не смей так говорить! – резко бросил он. – Жизнь бесценна. Я видел на войне, как бессмысленно ее расточают, и больше не желаю видеть легкого отношения к смерти, запомни это навсегда!На нее произвели впечатление торжественность, с которой он это сказал, серьезное выражение его глаз, как будто он, оглядываясь в прошлое, оплакивал то, что там видел. Тогда, в тот момент, она подумала, что, может статься, именно этим когда-нибудь сможет удержать его.Лулу сняла с себя последнее белье из кружев и шифона и надела ночную сорочку, тонкую как паутина, и прозрачную, как утренний туман. Поверх ее она накинула неглиже из персикового крепа с карманами, отороченными белой норкой, и узкими полосками того же меха на коротких рукавах.Застегнув неглиже и повязав вокруг талии поясок, Лулу украдкой опустила в карман револьвер. Потом она подошла к туалетному столику и напудрила щеки, пока они не стали такими же бледными, как молочная белизна ее шеи, и по контрасту ее глаза стали казаться очень синими. Она расчесала волосы, распустив их по плечам, и, бросив последний взгляд в зеркало, открыла дверь спальни.Спускаясь по лестнице и идя через холл в своих сатиновых шлепанцах, Лулу не произвела ни единого звука. Она очень осторожно повернула ручку двери в библиотеку – так осторожно, что Дарт, сидящий в большом кресле, ее не услышал.Настольная лампа стояла рядом с ним, остальная часть комнаты была погружена в темноту. Лулу почти вплотную подошла к нему, когда он поднял глаза и увидел ее, вышедшую из тени, как привидение в ореоле серебристых волос.– Лулу! – воскликнул он. – Я тебя не слышал.– Мне нужно было прийти поговорить с тобой.– Я думал, ты устала, – ответил он.Он с неохотой, как ей показалось, оторвался от книги. Лулу посмотрела, что это за книга, и увидела название – «Сельские дома Англии»; на открытой странице была фотография Квинз-Фолли. Помимо воли ее голос прозвучал резко:– Ты все еще думаешь о той надоедливой девчонке?– Может, не будем больше о ней? – спросил он.– Не будем, мне это наскучило, – ответила Лулу. – С другой стороны, я считаю, что ты должен извиниться передо мной за свое поведение. Не думай, что я хоть на минуту поверила, что между вами есть что-то серьезное – между тобой и этой рыжей дурочкой. Можно ли вообразить большую глупость – изменить свою фамилию? Можно подумать, она имеет какое-то значение. Какая разница – Милбэнк или Милборн!– Я уже просил тебя не говорить об этом сейчас, – с раздражением сказал Дарт. – Ты так и не узнала бы, если бы не познакомилась с ее братом, пока она собиралась.– В любом случае он любопытный экземпляр, – презрительно сказала Лулу. – Все время запинался и заикался, когда говорил со мной. Терпеть не могу застенчивых мужчин!– Не думаю, что ты их часто встречала, – ответил Дарт, захлопнув книгу и подойдя к камину, чтобы включить обычные лампы по бокам очага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69