– Могу я увидеть миссис Хоукинз? – спросила Ария. – Я уже давно звоню. Звонок, должно быть, сломан.Женщина удивленно уставилась на нее.– Он уже несколько лет как не работает, – сказала она. – Нужно покричать. Я скажу миссис Джонсон, что вы пришли, она покажет вам комнату миссис Хоукинз.Она прошла через узкую прихожую и, заглянув за стеклянную перегородку, крикнула куда-то вниз:– Эй, ма! Ты там?Она выждала и снова крикнула:– Ma! Тут к тебе пришли.Ответа по-прежнему не было. Она вернулась и сказала Арии:– Миссис Джонсон, наверное, наверху. Вы найдете миссис Хоукинз в третьей от черной лестницы комнате. Поднимайтесь прямо туда.– Спасибо, – поблагодарила Ария.Она взяла у шофера цветы и корзинку с клубникой и стала подниматься по лестнице. Перил во многих местах не было, а линолеум на ступенях так истерся, что девушка подумала: старому человеку вроде миссис Хоукинз просто опасно спускаться по такой лестнице.Она прошла мимо комнат, из которых доносились голоса и звуки радио. Она догадалась, что это пансион, причем, по-видимому, процветающий, так как было очевидно, что все комнаты заняты.На третьем этаже было две двери, на одной из которых был пришпилен листок: «Не входить. Это частное помещение, и я не хочу, чтобы всякие любопытные совали сюда свой нос».Ария в изумлении рассматривала записку, когда из-за соседней двери послышался шум. Неприятный хриплый голос со злостью произнес:– И буду вам признательна, если вы не будете подбивать их писать мне грубые записки. Я вас спрашиваю: это мой дом или нет? Если кто-нибудь из вас еще хоть что-то скажет, можете убираться обе. Я не потерплю, говорю вам. И не думайте, что я собираюсь носить еду вам наверх. Или спускайтесь за ней, как все остальные, или оставайтесь без еды. У меня только две руки, и я не в состоянии делать больше, чем уже делаю, это факт.Другой голос что-то тихо возразил, но его тут же оборвали.– Вам хорошо сидеть здесь, наверху, как герцогиня, которой все прислуживают. Но я этого больше не потерплю, поняли? Вы мне до смерти надоели со своими болячками. Я вам ясно сказала: никаких обедов наверху. Если вы не можете ходить, меня это не касается. В вашем возрасте вам уже пора быть либо в больнице, либо в могиле!Дверь неожиданно распахнулась и на лестничную площадку вышла низкорослая женщина с красным лицом и слишком близко посаженными глазами, ее крашенные хной волосы были завиты в тугие кудельки. На ней был тесный кружевной джемпер и слишком короткая юбка, обтягивающая зад. Ее грубые толстые руки унизывали дешевые кольца, а большие толстые уши украшали тяжелые жемчужные сережки.Она все еще орала, но, завидев Арию, осеклась, как будто голос ее вдруг застрял в глотке.– Что вам нужно? – враждебно спросила она. В то же время в ее маленьких, острых глазках мелькнуло что-то похожее на почтение, когда она окинула взглядом внешний вид Арии и корзинки с цветами и фруктами у нее в руках.– Я приехала навестить миссис Хоукинз, – ответила Ария.Женщина плотно прикрыла дверь позади себя.– Боюсь, сегодня она плохо себя чувствует и не может никого принять, – быстро сказала она. – Очень жаль, но так велел доктор. Эти цветы и фрукты для нее? Я передам ей, когда ей станет немного лучше.Она протянула руку к цветам, но девушка не обратила на это никакого внимания.– Я от ее внучки, мисс Карло, – сказала она, – и должна ее увидеть. Это важно.– Ну, а я говорю вам, что это невозможно, – ответила женщина. – Я миссис Джонсон. Видите ли, это мой дом, здесь миссис Хоукинз живет на полном пансионе, а я о ней забочусь. На прошлой неделе приходил доктор и сказал: «Никаких посетителей, миссис Джонсон, пока я не разрешу». Сами понимаете, я должна выполнять его указания.Ее тон стал заискивающим, но было видно, что в остальном она настроена решительно.– Можете пойти позвонить доктору, если хотите, – сказала Ария, – но я приехала увидеть миссис Хоукинз, и я ее увижу. Если она действительно больна, то, думаю, мисс Карло пересмотрит свое решение.– Понимаете, дело в том, что она вообще-то не в себе, – сказала женщина, приблизившись к девушке и понизив голос. – Она же старая, ей восемьдесят два! А чего вы еще хотите? Я забочусь о ней как дочь, ничем не гнушаюсь. Но когда люди стареют, они становятся упрямыми и начинают выдумывать, что к ним плохо относятся. В самом деле, будет лучше, если вы просто оставите цветы, а я их передам обязательно.– Мы понапрасну теряем время, миссис Джонсон, – твердо сказала Ария. – Почему бы вам не открыть дверь позади вас и не позволить мне увидеть миссис Хоукинз?– Ну что ж, смотрите, – грубо ответила миссис Джонсон. – Только не говорите потом, что я вас не предупреждала. В этом возрасте они, как говорится, за свои слова не отвечают.Она распахнула дверь, и Ария прошла мимо нее в маленькую узкую комнату с окном во двор, пропускающим мало света. В углу стоял стул с рваной обивкой и просиженным сиденьем, едва не достававшим до пола.В камине, по-видимому, уже очень давно не разжигали огонь, а других признаков отопления не было видно. На старомодном мраморном умывальнике громоздились грязные тарелки, треснутый таз и еще какие-то туалетные принадлежности. Потертый линолеум был застелен единственным ковриком, настолько грязным, что трудно было сказать, какого цвета он был когда-то. Олеография, изображающая королеву Викторию, служила единственным украшением выцветших обоев, отставших по углам комнаты от ветхости и сырости.На кровати лежала старая женщина, укрытая несколькими ветхими, тонкими одеялами. Вид у нее был очень больной: лицо цвета старой слоновой кости, почти бескровные губы. Когда Ария приблизилась к ней, она выдавила улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69