В особенности Мэри-Роуз.
Девочка без устали носилась по вагонам, забавляясь и звонко хохоча.
Фиона читала, что такое возможно не во всех поездах. А только в новейших. Королева, например, решилась отказаться от своего старого королевского поезда лишь в прошлом году. Теперь она ездила на небольшом новом, в котором все вагоны были соединены друг с другом, — гораздо более удобном во многих отношениях.
Теперь фрейлинам не приходилось выстраиваться на перроне полукругом, чтобы загораживать ее величество во время выхода из поезда. Раньше при этом непременно оголялась значительная часть королевских ножек. Это доставляло всем массу неудобств.
Для Мэри-Роуз бегать из одного конца поезда в другой казалось занятием невероятно увлекательным. Вдоволь насладившись своей своеобразной игрой, она подошла к Фионе и, тяжело дыша, воскликнула:
— Мы приедем уже очень скоро, тетя Фиона!
— Я только что хотела напомнить тебе об этом, — улыбаясь, ответила Фиона.
— Мне не хочется расставаться с этим красивым поездом, — сказала Мэри-Роуз. — Зато скоро я увижу замок!
Замок занимал все мысли девочки, а мистер Мак Кейт старательно и увлеченно поддерживал ее интерес: рассказывает об истории замка, о многочисленных боях, проведенных Рэнноками в прошлом, о красотах и особенностях этого удивительного места.
Прошлым вечером, когда Фиона укладывала племянницу в кровать, девочка неожиданно спросила у нее:
— А если бы мой папа был жив, он тоже стал бы герцогом?
— Только при одном условии: если бы у твоего дяди не появились дети, — ответила Фиона.
— А почему у дяди Эйдена еще нет детей? — поинтересовалась Мэри-Роуз.
Фиона задумалась. Объяснить ребенку положение вещей оказалось для нее затруднительным, но говорить не правду тоже не хотелось.
— У твоего дяди в настоящий момент нет жены.
— А если он женится и у него появится маленькая дочка, такая, как я, то я перестану быть его наследницей, — не по-детски рассудительно сказала Мэри-Роуз.
По-видимому, это мистер Мак Кейт навел девочку на подобные размышления. С его стороны было не очень осмотрительно тревожить ребенка разговорами о предстоящих проблемах.
Хотя, скорее всего, проводя беседы с Мэри-Роуз, он желал лишь подготовить ее к новой жизни.
Фиона не могла отделаться от чувства жгучей обиды за зятя. Как бы радовался Иан, как смаковал бы каждую минуту, если бы ехал сейчас в замок вместе со своей дочкой! Бедняга так и ушел из этой жизни, не дождавшись счастливого дня.
Несмотря на всю злобу и ненависть к герцогу, Фиона твердила себе, что должна держать эмоции при себе. Теперь ей следовало думать лишь о счастье и будущем Мэри-Роуз. Это было главным.
Она намеревалась остаться с девочкой в замке, считала это своим святым долгом. Доверять ее людям герцога не стоило ни при каких обстоятельствах.
«Если я буду дерзкой и несговорчивой, тогда герцог быстро выставит меня за ворота своего роскошного замка, — подумала Фиона. — Я должна вести себя осторожно. В то же время У меня нет ни малейшего желания заглядывать ему в рот и низкопоклонничать перед ним».
Она расправила ладонью вьющиеся шелковистые волосы Мэри-Роуз, надела ей на голову чепец. Голубые ленты, завязывавшиеся под подбородком, красиво подчеркивали цвет глаз девочки.
Поверх длинного белого платья Фиона надела на Мэри-Роуз синее пальто. С удовлетворением оглядев племянницу, она улыбнулась, размышляя, оценит ли герцог красоту маленькой дочери Иана.
Ей казалось, в своих одеждах, несмотря на их простоту, они будут выглядеть среди сдержанных шотландцев существами из другого мира.
В дамских журналах она не раз видела картинки с изображением шотландок. Выражения их лиц отличались сдержанностью, платья были сшиты из тяжелых шерстяных материи неизменно скучных коричнево-серых расцветок. Вообще-то, если бы она даже хотела одеться так же, то не смогла бы себе этого позволить.
Сборы в дорогу потребовали некоторых затрат. Все оставшиеся деньги ей пришлось вложить в банк: из них Бетси должна была регулярно получать зарплату.
Старого садовника, верно и старательно служившего ее сестре и зятю с самой их свадьбы, тоже пришлось оставить в доме.
Ему было почти семьдесят. Лишившись этой работы, он уже вряд ли нашел бы новую. Фиона не могла обойтись с ним столь безжалостно.
Когда она объявила ему, что он должен будет продолжать помогать Бетси присматривать за хозяйством и, естественно, получать за это зарплату, старик вздохнул с облегчением. Его морщинистое доброе лицо просияло.
Итак, в данный момент Фиона и думать не могла о новых нарядах.
«Ничего, — размышляла она, гордо вскидывая голову, — герцог потерпит меня и в южных платьях. А если они ему придутся не по вкусу… Пусть не смотрит на меня!»
Так как Фиона и Роузмэри были примерно одинакового телосложения, Фиона после смерти сестры стала носить ее одежду.
Это ей нравилось. Надевая какое-нибудь из любимых платьев Роузмэри, она словно чувствовала ее тепло, будто слышала ее голос. Ей казалось, сестра вот-вот войдет в комнату и заговорит с ней.
Лорд Иан не переставал восхищаться неподдельной женственностью своей супруги.
Волосы Роузмэри были светлыми, а глаза голубыми, как у их дочери, и он обожал видеть ее в чем-нибудь белом или нежно-голубом. По его мнению, в таких нарядах она выглядела как фея из доброй сказки.
Застегивая пуговицы аккуратного бархатного пальто, Фиона думала о сестре. Под пальто на ней было красивое платье, украшенное каскадом рюш на задней части юбки и большим сатиновым бантом.
Неожиданно поймав на себе оценивающий взгляд мистера Мак Кейта, Фиона поняла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52