-- Миша Кутусов...
-- Прекрасно! -- воскликнул Виктор Макарович. И вдруг как-то смутился, стал заправлять в брюки рубашку, которая вылезла оттуда, когда он прыгал.
Мы с мамой оглянулись -- и увидели строгую женщину, с очень правильными, как сказала мама, чертами лица. Я представил себе эти черты в тяжелой музейной раме с дощечкой внизу: "Она когда-то была красавицей".
Есть лица, которые совсем не напоминают о своем прошлом. А это все время напоминало...
-- Не пора ли нам начинать? -- спросила женщина.
И я сразу понял, что она тоже дирижирует -- всем хором или одним только Виктором Макаровичем. Точно я в первый момент определить не сумел.
Почувствовав это, Виктор Макарович сообщил:
-- Наш аккомпаниатор и дирижер -- Маргарита Васильевна.
-- Второй дирижер, -- пояснила она. Словно хотела сказать: "Не нужно преувеличивать мои звания, потому что не в званиях дело!"
-- А вот Миша хочет записаться в наш хор, -- сказал Виктор Макарович.
В отличие от него Маргарита Васильевна не воскликнула, что это прекрасно. Она удивленно спросила:
-- Сейчас?! В часы репетиций?
-- Но ведь нам же нетрудно его послушать? Остальные пусть еще отдохнут.
-- Ну, если вы так считаете...
Маргарита Васильевна повернулась и пошла к Малому залу. Виктор Макарович догнал ее и стал на ходу не то извиняться, не то что-то доказывать. При этом он тайком, у нее за спиной, несколько раз махнул нам: дескать, не отставайте!
Мы вошли в Малый зал.
-- Возьми себя в руки, -- шепнула мама. И мне показалось, что я потерял голос.
Маргарита Васильевна села за рояль, который блестел как черное зеркало. В его крышке я увидел свое лицо и лицо Виктора Макаровича. Мама стояла чуть-чуть в стороне, подчеркивая этим, что она меня только сопровождает.
Я подумал, что рояль в таком блестящем порядке потому, что за ним следит Маргарита Васильевна, у которой все было в порядке: и руки, и платье, и волосы.
-- Значит, ты у нас -- Миша? -- сказал Виктор Макарович.
-- Миша Кутусов.
-- Прекрасно! Почти Кутузов!...
Я и сам не раз думал, что фамилия наша когда-то была Кутузовы, но папа или какой-нибудь его предок (такой же, как он!) из скромности изменил пятую букву.
-- Спой что-нибудь, Миша, -- предложил Виктор Макарович.
Мама еще дома предупредила, что я должен буду повторять за руководителем хора разные музыкальные фразы. Но он попросил меня спеть.
-- Он у нас так часто поет! -- сообщила мама. Хотя в действительности у нас дома пела только она.
-- А что ты любишь петь больше всего? -- спросил Виктор Макарович.
-- Больше всего? -- повторила мама. -- Из классики? Или из современного? Он поет и то и другое.
Накануне мы отрепетировали любимую мамину песню "Аист" и песенку мальчиков из "Пиковой дамы".
-- Спой что-нибудь из Чайковского, -- предложила мне мама таким тоном, словно мне ничего не стоило спеть что-нибудь и из Шуберта, и из Мусоргского, и из Римского-Корсакова. -- Ну, вот хотя бы из "Пиковой дамы"! Песенку мальчиков...
Маргарита Васильевна, казалось, только и ждала этой фразы: она сразу ударила по клавишам. Я запел... И тут же остановился.
-- Лучше про аиста, -- предложил я.
Маргарита Васильевна, не дав мне опомниться, сразу же заиграла. У меня хватило духу на первый куплет.
-- Может быть, лучше без аккомпанемента? -- точно извиняясь перед Маргаритой Васильевной, предложил дирижер хора.
-- Как вам будет угодно, -- сказала она.
Я понял, что без аккомпанемента мой голос будет совсем уж беззащитным и одиноким. Со страху я громко, будто конферансье, объявил:
-- Визе! Детская песенка из оперы "Кармен"! Мы разучивали ее на уроке пения в школе.
-- Правильно! -- воскликнул Виктор Макарович. -- Оперу "Кармен" написал Жорж Визе. -- И, обратившись к Маргарите Васильевне, добавил: -- Он любит музыку!
Она негромко хлопнула крышкой рояля: поставила точку.
-- Мы с вами никогда не обманываем детей, Виктор Макарович. У мальчика нет ни слуха, ни голоса. Ни чувства ритма!
"Весь в отца!" -- сказал я себе.
Повернувшись к маме, Маргарита Васильевна повторила:
-- Ни голоса и ни слуха! Но от этого не умирают. Мама взяла меня под руку и гордо выпрямилась.
-- Не волнуйтесь, пожалуйста, -- поспешил успокоить ее Виктор Макарович. -- Голос у него, безусловно, есть...
-- Голос и слух есть у каждого человека. Кроме, конечно, глухонемых! --объяснила Маргарита Васильевна.
Мама опять выпрямилась.
Виктор Макарович остановил ее: кажется, ему не хотелось со мной расставаться.
-- А ну-ка, произнеси еще раз: "Визе!" И так далее...
Я произнес.
Виктор Макарович победоносно взглянул на свою помощницу:
-- Слыхали?! А вы говорите: "Нет голоса". Нам ведь нужен ведущий программу -- мальчик с открытым и приятным лицом!
Мама застегнула мою куртку на все пуговицы.
-- Вы согласны, чтобы он стал ведущим? -- спросил Виктор Макарович.
-- Ведущим? Согласна, -- ответила мама.
Сама она на следующий день записалась в литературный кружок, поскольку в тот период сочиняла стихи.
2
По профессии мама бухгалтер. И не простой бухгалтер, а главный! Слово "бухгалтер" маме не нравится, и она называет себя "финансистом".
-- Мама -- талантливый финансист! -- говорит папа.
Очень давно, еще до моего появления на свет, кто-то сказал о маме: "Финансы поют романсы". Мы переезжали с места на место, и это длинное прозвище загадочным образом следовало за нами. Словно кто-то сообщал о нем по радио или по телефону.
-- Ты понимаешь, -- объяснил мне отец, -- мама талантлива во всем, за что бы она ни бралась. Абсолютно во всем! Это -- одаренная натура. Такие натуры типичны для Руси... Ну, вспомни хотя бы Шаляпина или Бородина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16