Во-вторых, задача, поставленная Макееву командованием, была едва ли не учебной, скорее - технической: испытание комплекса в боевых условиях и при сложных погодных факторах.
Макеев заступил на дежурство ровно в половине девятого утра. Капитан командовал экспериментальной базой радиоперехвата и пеленгации "Пчела".
- Почему "Пчела"? - осмотрев станцию, полюбопытствовал он у Евгения Михайловича Петровского, пятидесятилетнего представителя компании "ВымпелРос", которая разработала этот комплекс, напичканный новейшей аппаратурой и топорщившийся снаружи диковинного вида сателлитами.
Помимо капитана - старшего офицера связи, его помощника и двух прапорщиков-операторов, в тесном салоне базы находились сам конструктор и его ассистент Любовь Серова, неопределенного возраста особа.
- Название довольно меткое, - сочным баритоном отозвался Петровский, постоянно промакивая лысину носовым платком. - Пчела улетает от улья за семь-восемь километров и всегда возвращается. Пчела передает точную информацию о группе цветов и медоносных трав другим пчелам. Вот и наша "пчелка" способна не только осуществить радиоперехват с расшифровкой сообщения, но и запеленговать рацию и указать ее точное местонахождение с минимальной погрешностью. К примеру, бойцы, которые нас охраняют, выходят в эфир на частоте 843,3 и используют сложный двоичный код. У них очень мощные и современные радиостанции.
- Откуда вы это узнали? - удивился Макеев.
- Если это для кого-то и секрет, - улыбнулся Петровский, - то только не для меня. У нас же с вами определенная задача - испытание комплекса в боевых условиях, при сложных погодных факторах, соответствующих помехах скажем, работе артиллерии, авиации.
Евгений Михайлович снимал показания с приборов, скрупулезно занося данные на магнитофонные носители и диски переносного компьютера. Потом, уединившись в своей палатке, анализировал и перепроверял полученные данные. В Петровском все выдавало человека, способного сутки напролет просидеть за монитором: сутулый, с неподвижными глазами, вечно наклоненной головой и соответствующим взглядом исподлобья.
Любовь Владимировна, расположившаяся в одной палатке с шефом, покидала брезентовое убежище в исключительных случаях. В подразделении было пять или шесть связисток, но ни с одной из них Серова не поддерживала ровно никаких отношений.
Если бы капитана Макеева привезли на место с закрытыми глазами и сняли повязку лишь по прибытии, если бы не было остановки в расположении батальона связи, где произошел тот откровенный разговор с Воронковым, Андрей вправе был усомниться в разнузданности российских военных, о которой твердили журналисты НТВ, корреспонденты "вражеских" радиостанций или наблюдатели от международных организаций. В подразделении, куда на время отладки оборудования поместили "Пчелу" и обслуживающий персонал станции, царила строгая, какая-то мрачная дисциплина. А если быть точнее, то здесь вообще не слышались командные голоса офицеров, не было утренних построений, разводов. Да, как и положено, бойцы несли караульную службу - но это было единственное уставное мероприятие.
На балансе этого странного подразделения, именовавшегося отдельной ротой охраны, где все бойцы казались глухонемыми, имелись две стандартные передвижные станции радиоперехвата на базе "ГАЗ-66" и четыре БТРа. Личный состав роты располагался в палатках, стоявших особняком от расположения связистов, хотя и носил эмблемы войск связи.
Однако эта рота не имела к ним никакого отношения, как, впрочем, и к подразделениям охраны. Она относилась к 118-му отдельному батальону; по странному стечению обстоятельств место постоянной его дислокации оказалось рядом с воинской частью, где проходил службу Андрей Макеев, в тридцати километрах от Коломны. Три роты батальона именовались либо по старинке парашютными, либо более современно - штурмовыми. Эта же, четвертая, рота носила еще более простое название: диверсионный отряд. Который, как никто другой, должен был обеспечить надежную охрану новейшей передвижной базы "Пчела".
Вместе с тем три разведрасчета роты поочередно совершали глубинные разведывательные рейды. Полученная разведчиками информация вкупе с работой электронной разведки, осуществляемой связистами, давала полную картину о местонахождении бандитских формирований.
2
Месяц спустя
Макеев вышел на свежий воздух и закурил сигарету. Вечерело. Шел мелкий снег, но таял, едва коснувшись земли. Не прошло и пяти минут, как снежок сменился моросящим дождем. Коричневатая глинистая колея под ногами на глазах заполнялась водой. С пригорка за колючим ограждением заструился ручеек и юркнул в отводящую траншею. Ветер усиливался, дождь уже хлестал в плащ-палатку капитана, намочил вторую сигарету, прикуренную от первой. Но Андрей не спешил к себе, в теплое помещение передвижной базы, он ждал выхода из палаток бойцов отдельной роты. Одетые в камуфляж разведчики появлялись обычно с наступлением сумерек и растворялись в темноте. В расположение роты они возвращались лишь на третьи или четвертые сутки с усталыми, хмурыми лицами.
Макеев составил для себя график и знал, когда в рейд отправится расчет старшего лейтенанта Заплетина. Андрей и хотел и боялся получить подтверждение возникшему у него подозрению, от которого его знобило куда сильней, нежели сейчас на холодном, сыром ветру.
Все началось с того, что он начал фиксировать места выхода в эфир разведчиков. Их радиостанции работали на частоте, выявленной Петровским, и сигнал шел в закодированном виде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111