Впервые она встречала человека, который говорил с грустным вдохновением. Именно такое определение пришло ей на ум, и отделаться от него она уже не могла и как зачарованная слушала Марковцева. А он рассказывал про нескончаемые школьные коридоры, про звенящее эхо вестибюля, про тяжеленные, с трудом открывающиеся двери, ведущие на школьный "пятачок".
Женщина не могла отделаться от чувства, что Сергей говорите ней, что она его первая любовь. Он вел рассказ раскованно, не стесняясь в выражениях. Вернее, он называл вещи своими именами. Говорил просто и незамысловато. И что-то похожее на ревность отпустило ее, когда она поняла, что никакой близости с одноклассницей у него не было.
***
Юльку он так ни разу в жизни и не поцеловал. Никаких особых препятствий не было. Он боялся, и все. А ведь у него был шанс - и какой! Юлька своей мудростью опередила его на добрую четверть века, с двумя подругами придя к нему домой. Оказывается, она сохла по нему, но до Сергея этот факт дошел, как до жирафа. Слово за слово, девчонки стали намекать, что КОЕ-КТО из класса... ну... неравнодушен к нему. И кто же? - задался он вопросом. Не кто-то же из этой троицы! "Что, по фамилии назвать?" съязвила Танька Белозерова. "Ну хотя бы первую букву", - здорово выкрутился он. А Юлька, потупив глаза, сказала: "Я". "Яшина, что ли?" - Сергей рассмеялся: нашли за кого просить. Верку Яшину, конечно, жалко высоченная, нескладная девчонка. "Ладно, пошли мы", - вздохнули девчонки. А он поздно сообразил, что открытый текст Юли принял за кодированный.
- Вот так и кончилась наша любовь - вместе с последней, произнесенной девочкой буквой, - вздохнул Сергей.
***
Видела бы его девочка, когда Марковцев набрал форму породистого скакуна: сила, ловкость, грация. А лучше уж взглянула на него десятью годами позже, когда он бил морду своему шефу прямо в кабинете начальника, когда разум затмила ненависть, а честь перла наружу.
Одно время Сергей был приставлен к замначальника 10-го управления Генерального штаба и исполнял при нем функции телохранителя. Генерал-лейтенант Иванян страдал по женскому полу, и Марковцев лично поставлял ему шлюх в кабинет, на дачу, на время выходил из машины... Он имел отличного напарника, приличное жилье, красивую жену. Очень красивую. Но преданности оказалось больше в напарнике, шепнувшем ему, что... Когда Сергей вломился в кабинет генерала, в полуобнаженной женщине, раскинувшей ноги на широком диване, не сразу узнал свою жену. Черные чулки на поясе и контраст белого тела, наполовину опущенный кружевной бюстгальтер - все это было знакомо, но только по отношению к многочисленным шлюхам шефа, у жены подобной упряжи он никогда не видел.
У Сергея с женой было что-то наподобие любовных игр, но свое, какое-то родное, чего с избытком хватало обоим. Ни свечек, ни роз с призывно распускающимися бутонами. Ему хватало ее влажных волос, короткого халатика, который открывал ее красивые бедра, изящной походки ее босых ног по ковру, просто взгляда из-под ее длинных ресниц.
Ей же захотелось чего-то новенького, острых ощущений. И в тот день она получила их много.
Марковцева хорошо натаскали в тренировочных лагерях. Он с легкостью танцора скользнул к шефу, стоящему на коленях перед его женой. Левой рубанул генерала в шею и, ухватив за подбородок, резко приподнял грузное тело. Развернув его к себе лицом, Сергей чуть оттолкнул босса и той же левой провел мощный боковой в голову.
- Одевайся! - Он ногой пихнул к жене валявшиеся на паркетном полу трусики. Огляделся в поисках платья. Но наткнулся лишь на ее длинный серый широкий плащ. - Мило, - процедил он сквозь зубы. И едва сдерживался, сжимая и разжимая кулаки.
Иванян, в прошлом неплохой боксер, хорошо держал удар; позади Марковцева раздался его голос:
- Сергей, погоди, так нельзя. Мы оба потеряли голову. Я потерял. А член думать не умеет.
- С меня литр, - бросил Марковцев напарнику, выведя жену из кабинета и прикрыв за собой дверь. - За каждый раз, который вспомнишь, еще литр. Ну! поторопил он товарища.
- Только литр, Сергей. Это в первый раз.
- Меня бережешь или свои зубы?
Марковцев так и не поверил, что та связь была единственной, ей предшествовали десятки случек, о чем говорил плащ с сюрпризом, под которым обнаружилась поношенная сбруя. Невозможно было представить, что жена пришла к генералу в таком виде впервые. А что и как было до этого? В машине, на роскошной даче Иваняна; и первый раз наспех и с таким же поспешным бегством жены, искусственно сгорающей со стыда, с мокрыми от поцелуев губами и влажными бедрами. Потом стыдливо опущенные глаза, уже не противящиеся губы, податливая грудь, безвольные бедра - теперь можно, потому что уже был первый раз. А третий - чуть нетерпеливый, и он же, несмотря ни на что, новый, неистовый.
"Сука! Какая же ты сука, генерал! - бесновался Марковцев. - Ты не ее, ты меня сношал".
Что он вытворял с ней! Фантазия проделывала над Сергеем немыслимые вещи. Ревность и сейчас хлестала так, будто не было этих лет.
Тогда он ушел, так и не объяснившись с женой, не выяснив, как и с чего у нее это началось. Был порыв вернуться и снова жить вместе, но он быстро потонул в ненависти вперемешку с презрением, с живописным видом собственной башки, украшенной армянскими рогами. Вот главная подлость: АРМЯНСКИМИ. В полусумасшедших мыслях он добрался до хилых рожек, русских, родных, но злоба только усилилась. Вот это поимел его армянин! Вот это протянул его "через года и века"! - и до сих пор слышится где-то позади издевательский, спортивно-армянский голос: "Эй, сохатый! Лыжню!"
***
- Вот так часто я заглядывал в прошлое - далекое и не совсем, закончил Марковцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111