ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
VadikV
20
Георгий Иосифович Гурев
ич: «Функция Шорина»
Георгий Иосифович Гуревич
Функция Шорина
«Пленники астероида»: Детская литерату
ра; Москва; 1965
Аннотация
В жизни Германа Шорина было дв
е функции.
Первая знакома каждому студенту-звездолётчику. Это изящное многолепес
тковое тело, искривленное в четвёртом измерении. На нём тренируют простр
анственное воображение.
Вторая, простая и прямолинейная Ц это его призвание, цель жизни, какую он
перед собой поставил Ц стать звездоплавателем и обнаружить разумные с
ущества в космосе.
Георгий Иосифович Гуревич
Функция Шорина
Функция Шорина знакома каждому студенту-звездолетчику. Изящное многол
епестковое тело, искривленное в четвертом измерении Ц на нем всегда исп
ытывают пространственное воображение. Но немногие знают, что была еще од
на функция Шорина Ц главная в его жизни и совсем простая, как уравнение п
ервой степени, линейная, прямолинейная.
* * *
По сведениям библиотекарей, каждый читатель в возрасте около десяти лет
вступает в полосу приключенческого запоя. В эту пору из родительских арх
ивов извлекаются старые бумажные книги о кровожадных индейцах с перьям
и на макушке, о благородных пиратах, о мрачных шпионах в синих очках и с на
клеенной бородой и о звездолетчиках в серебристо-стеклянной броне, под
чужим солнцем пожимающих нечеловеческие руки Ц мохнатые, чешуйчатые, к
ожистые, с пальцами, щупальцами или присосками, голубые, зеленые, фиолето
вые, полосатые… Все мы с упоением читаем эти книги в десять лет и с усмешеч
кой Ц после шестнадцати. От десяти до шестнадцати мы постепенно проника
емся чувством времени: начинаем осознавать XXII век Ц эпоху всеобщего мира
, понимаем, что томагавки исчезли и шпионы тоже исчезли вместе с последне
й войной; очки исчезли тоже, как только появился гибин, размягчающий хрус
талик и мышцы глаза. Узнаем, что на дворе эпоха термоядерного могущества,
люди легко летают на любую планету и переделывают природу планет Ц свое
й и чужих, но, к сожалению, не могут прорваться к другим солнцам, где прожив
ают эти самые чешуйчатые или мохнатые. Узнаем, смиряемся, находим другое
дело, не менее увлекательное, чем ловля шпионов или полет к звездам.
А Шорин не смирился.
На его полке стояли только книжки старинных фантастов XX века, звездные ат
ласы, карты планет. На стене висели портреты Гагарина и Титова. Шорин даже
переименовал себя Ц назвал Германом в честь Космонавта-два. Зная, что в к
осмосе нужны сильные люди, мальчик тренировал себя, приучал к выносливос
ти и лишениям Ц зимой спал на улице, купался в проруби, раз в месяц голода
л два дня подряд (что совсем не считается полезным), раз в неделю устраивал
дальние походы Ц пешком или на лыжах, по выходным летал на Средиземное м
оре и проплывал там несколько километров, с каждым годом на два километр
а больше.
И однажды это кончилось плохо.
В тот сентябрьский выходной он наметил перекрыть свою норму, поставить л
ичный рекорд. День был прохладный, ветреный, совсем не подходящий для дал
ьнего плавания. Но космонавты не меняют планов из-за плохой погоды. Герма
н заставил себя войти в воду.
У берега море было гладким, за отмелью начало поплескивать. Качаясь на во
лнах, юноша подумал, что ветер дует с берега, возвращаться назад будет тру
днее. Но «космонавты не меняют решения в пути». Шорин приказал себе плыть
дальше.
Дальнее плавание Ц занятие монотонное. Толчок, скольжение, оперся ладон
ями на воду, поднял голову, вдохнул, широко раскрыв рот, выдохнул в воду, бу
лькнул воздухом, гребок, толчок, скольжение. И снова, и снова, и снова. Тысяч
у, две тысячи, три тысячи раз. Движения плавные, без особых усилий, рот наби
рает воздух, мускулы напрягаются и расслабляются, но голова не занята, мы
сли идут своим чередом:
МЕЧТА 1
В последнюю минуту, когда скорость ничтожно мала, капитан садится за шту
рвал. Быть может, понадобится неожиданное решение, в электронном мозгу н
е предусмотренное.
Капитан молод, но лицо у него волевое, твердо сжатые губы, нахмуренные бро
ви. Все смотрят на него с уважением, ему доверяют жизнь.
Капитана зовут Герман Шорин, конечно.
Ниже. Ниже. Еще ниже. Когтистые стальные лапы ракеты впиваются в раскален
ный песок.
Корабль стоит на чужой, неведомой планете.
Над головой их солнце Ц яркий и горячий апельсин. По апельсиновому небу
плывут облака Ц белые и оранжевые. Ближе к горизонту небо кровавое, даль
багровая, как будто вся планета охвачена пожаром. Но капитан не боится. Он
знает, что никакого пожара нет. Атмосфера тут плотнее земной, рассеивает
другие лучи.
Оранжевое, алое, багровое. Край зноя и страсти!
Капитан надевает скафандр. Его право и его обязанность Ц первым ступить
на неизвестную планету.
И вот магнитные подошвы отпечатали первый человеческий след.
Справа что-то белое. Похоже на снег. Снег при такой жаре? Может быть, пласты
соли? Капитан скользит по воздуху Ц крылатая тень ныряет по песчаным хо
лмам. Оказывается, белое Ц лес. Деревья и травы спасаются от зноя, отражая
все световые лучи. Почти все. У каждого листочка свой оттенок Ц голубова
тый, розоватый, радужный. Лес перламутровый, он переливается нежной раду
гой Каждая травка Ц как древнее ювелирное изделие.
За лесом Ц обрыв и море. Апельсиновые волны с натуральной пеной. Темно-ба
гровая даль. Море тоже охвачено пожаром.
Шум, движение, пена, плеск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
20
Георгий Иосифович Гурев
ич: «Функция Шорина»
Георгий Иосифович Гуревич
Функция Шорина
«Пленники астероида»: Детская литерату
ра; Москва; 1965
Аннотация
В жизни Германа Шорина было дв
е функции.
Первая знакома каждому студенту-звездолётчику. Это изящное многолепес
тковое тело, искривленное в четвёртом измерении. На нём тренируют простр
анственное воображение.
Вторая, простая и прямолинейная Ц это его призвание, цель жизни, какую он
перед собой поставил Ц стать звездоплавателем и обнаружить разумные с
ущества в космосе.
Георгий Иосифович Гуревич
Функция Шорина
Функция Шорина знакома каждому студенту-звездолетчику. Изящное многол
епестковое тело, искривленное в четвертом измерении Ц на нем всегда исп
ытывают пространственное воображение. Но немногие знают, что была еще од
на функция Шорина Ц главная в его жизни и совсем простая, как уравнение п
ервой степени, линейная, прямолинейная.
* * *
По сведениям библиотекарей, каждый читатель в возрасте около десяти лет
вступает в полосу приключенческого запоя. В эту пору из родительских арх
ивов извлекаются старые бумажные книги о кровожадных индейцах с перьям
и на макушке, о благородных пиратах, о мрачных шпионах в синих очках и с на
клеенной бородой и о звездолетчиках в серебристо-стеклянной броне, под
чужим солнцем пожимающих нечеловеческие руки Ц мохнатые, чешуйчатые, к
ожистые, с пальцами, щупальцами или присосками, голубые, зеленые, фиолето
вые, полосатые… Все мы с упоением читаем эти книги в десять лет и с усмешеч
кой Ц после шестнадцати. От десяти до шестнадцати мы постепенно проника
емся чувством времени: начинаем осознавать XXII век Ц эпоху всеобщего мира
, понимаем, что томагавки исчезли и шпионы тоже исчезли вместе с последне
й войной; очки исчезли тоже, как только появился гибин, размягчающий хрус
талик и мышцы глаза. Узнаем, что на дворе эпоха термоядерного могущества,
люди легко летают на любую планету и переделывают природу планет Ц свое
й и чужих, но, к сожалению, не могут прорваться к другим солнцам, где прожив
ают эти самые чешуйчатые или мохнатые. Узнаем, смиряемся, находим другое
дело, не менее увлекательное, чем ловля шпионов или полет к звездам.
А Шорин не смирился.
На его полке стояли только книжки старинных фантастов XX века, звездные ат
ласы, карты планет. На стене висели портреты Гагарина и Титова. Шорин даже
переименовал себя Ц назвал Германом в честь Космонавта-два. Зная, что в к
осмосе нужны сильные люди, мальчик тренировал себя, приучал к выносливос
ти и лишениям Ц зимой спал на улице, купался в проруби, раз в месяц голода
л два дня подряд (что совсем не считается полезным), раз в неделю устраивал
дальние походы Ц пешком или на лыжах, по выходным летал на Средиземное м
оре и проплывал там несколько километров, с каждым годом на два километр
а больше.
И однажды это кончилось плохо.
В тот сентябрьский выходной он наметил перекрыть свою норму, поставить л
ичный рекорд. День был прохладный, ветреный, совсем не подходящий для дал
ьнего плавания. Но космонавты не меняют планов из-за плохой погоды. Герма
н заставил себя войти в воду.
У берега море было гладким, за отмелью начало поплескивать. Качаясь на во
лнах, юноша подумал, что ветер дует с берега, возвращаться назад будет тру
днее. Но «космонавты не меняют решения в пути». Шорин приказал себе плыть
дальше.
Дальнее плавание Ц занятие монотонное. Толчок, скольжение, оперся ладон
ями на воду, поднял голову, вдохнул, широко раскрыв рот, выдохнул в воду, бу
лькнул воздухом, гребок, толчок, скольжение. И снова, и снова, и снова. Тысяч
у, две тысячи, три тысячи раз. Движения плавные, без особых усилий, рот наби
рает воздух, мускулы напрягаются и расслабляются, но голова не занята, мы
сли идут своим чередом:
МЕЧТА 1
В последнюю минуту, когда скорость ничтожно мала, капитан садится за шту
рвал. Быть может, понадобится неожиданное решение, в электронном мозгу н
е предусмотренное.
Капитан молод, но лицо у него волевое, твердо сжатые губы, нахмуренные бро
ви. Все смотрят на него с уважением, ему доверяют жизнь.
Капитана зовут Герман Шорин, конечно.
Ниже. Ниже. Еще ниже. Когтистые стальные лапы ракеты впиваются в раскален
ный песок.
Корабль стоит на чужой, неведомой планете.
Над головой их солнце Ц яркий и горячий апельсин. По апельсиновому небу
плывут облака Ц белые и оранжевые. Ближе к горизонту небо кровавое, даль
багровая, как будто вся планета охвачена пожаром. Но капитан не боится. Он
знает, что никакого пожара нет. Атмосфера тут плотнее земной, рассеивает
другие лучи.
Оранжевое, алое, багровое. Край зноя и страсти!
Капитан надевает скафандр. Его право и его обязанность Ц первым ступить
на неизвестную планету.
И вот магнитные подошвы отпечатали первый человеческий след.
Справа что-то белое. Похоже на снег. Снег при такой жаре? Может быть, пласты
соли? Капитан скользит по воздуху Ц крылатая тень ныряет по песчаным хо
лмам. Оказывается, белое Ц лес. Деревья и травы спасаются от зноя, отражая
все световые лучи. Почти все. У каждого листочка свой оттенок Ц голубова
тый, розоватый, радужный. Лес перламутровый, он переливается нежной раду
гой Каждая травка Ц как древнее ювелирное изделие.
За лесом Ц обрыв и море. Апельсиновые волны с натуральной пеной. Темно-ба
гровая даль. Море тоже охвачено пожаром.
Шум, движение, пена, плеск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14