Сейчас нужно спуститься в комнату для допросов в цокольном этаже, подшить к делу бумаги, Полипов наверняка закончил свой чистосердечный опус. Затем через контролеров следует вытащить из камеры оперативника старшего лейтенанта Лебедева, тяжеловеса, призера всех ведомственных соревнований по вольной борьбе, чемпиона Москвы и области. Ему наверняка осточертело четвертый день изображать себя отморозка и беспредельщика Кныша. Пусть отправляется домой и смоет с себя тюремную пыль. Впрочем, Лебедев спит на нарах, отбивал кулаки и мочалил Полипова не за спасибо, старлею нужны лишние дни к отпуску. И он их честно заработал.
А вот Девяткину придется ехать на аэродром и выяснять все обстоятельства исчезновения свидетеля. Похоже, что дело об убийстве поэтессы оказалось не простым, как молоток. Скорее всего, одной смертью тут не обойдется.
– Все начинается с любви, – сказал Девяткин и, сунув пистолет в подплечную кобуру, поднялся из-за стола. – А кончается дерьмом…
Через лобовое стекло, через полупрозрачный круг, нарисованный крутящимся воздушным винтом, Виктор Суханов разглядывал линию горизонта и думал о том, что сейчас начался самый опасный участок маршрута, от контрольной точки Никольское до побережья Каспийского моря. Если наземные службы не засекут борт в том месте, где ему быть не положено, если удастся спокойно пройти эти две с половиной сотни километров, значит, Зубов справился с задачей. Значит, их план близок к осуществлению, мало того, он входит в завершающую стадию.
Но до морского побережья еще пилить и пилить. Если самолет сильно отклонился от курса и не выходит на связь с землей, но, несмотря на все ухищрения пилота, не пропал из поля зрения радиолокаторов, с военного аэродрома под Саратовом в воздух поднимут пару перехватчиков. Тобаго заставят сесть, первым делом следователи военной прокуратуры или ФСБ обыщут самолет. Они найдут на борту ящики с тротилом фабричного изготовления, огнепроводный шнур, взрыватели, нарезное и гладкоствольное оружие, патроны, несколько гранат Ф-1. Целый арсенал.
Найми хоть дюжину самых именитых адвокатов, только попусту изведешь деньги, но от тюрьмы не отмажешься. Заседатели даже года не скостят, а прокурор подберет такие долгоиграющие статьи, что воздуха свободы глотнешь лет через пятнадцать, не раньше. А из этой дамочки Пановой получится отличный свидетель обвинения. Она с большим удовольствие утопит в дерьме Зубова и Суханова. А потом пойдет со своим хахалем в кабак. Пить французское шампанское за то, чтобы они заживо сгнили на зоне строгого режима где-нибудь под Салехардом.
В кабине было душно, утреннее солнце жарило так, будто наступил полдень, но он не замечал этих мелких неудобств. Где-то справа русло Волги с низкими внешними берегами и отмелями, ниже по течению высокие утесы и пойма реки утопающая в желтизне лугов, впитавших в себя зной долгого лета, медленно уходящего на юг. Над поймой облако, тащившее за собой серый шлейф дождя.
Если все пройдет гладко, над Каспийским морем можно набрать высоту до пятисот метров и увеличить скорость, попутный ветер сам донесет их до цели. Суханов вытащил из нагрудного кармана куртки истертую медную монету, две копейки тысяча восемьсот двенадцатого года, в дырочку продета тонкая стальная цепочка. Крепко сжал медяшку в кулаке, на удачу. Это движение не ускользнуло от внимания Зубова.
Скосив глаза, он усмехнулся и покачал головой.
– Витя, ты все теряешь, как беспамятная старуха, – сказал он в переговорное устройство. – Неужели ты до сих пор не посеял эту штуку?
– Как видишь, командир. Монетка при мне.
Сам Зубов не брал в полеты никаких талисманов, просто потому что таких вещиц у него никогда не было. Если не считать фотографии дочери и жены, спрятанных в потертом бумажнике.
Последние два месяца Суханов ждал известия о начале задуманной операции. Но когда в его квартире раздался телефонный звонок, и слегка взволнованный Зубов сообщил, что скоро вылетать, оказался до конца не готов к этой новости. На следующий день после окончания урока преподаватель географии Виктор Юрьевич Суханов немного нервничал. Он завернул в служебный туалет, сунул в рот таблетку кордита, чтобы кожа лица сделалась бледной, болезненно серой, а на лбу и щеках выступила испарина. Запил эту дрянь водой из-под крана. Закрывшись в тесной кабинке, неторопливо выкурил сигарету, дожидаясь, когда эта штука подействует.
Времени на то, чтобы собраться в дорогу, отмазаться от работы и слепить себе хоть какое-нибудь алиби, не так уж много. А дел хоть отбавляй. Нужно съездить на другой конец города, в гараж, оформленный на чужое имя, погрузить в багажник Форда спрятанные там оружие и взрывчатку. Это самое важное. Но есть еще кое-какие дела. Откладывать разговор с женой и этим чертовым хмырем, ее любовником, нельзя, просто некуда откладывать. Суханов все тянул с этим, дожидаясь лучших времен, и вот все выпало на последний день. Путешествие предстоит не самое легкое, черт знает, чем кончится дело. Возможно, вернуться назад ему не судьба.
Большая перемена подходила к концу, когда он зашел в учительскую, присев за письменный стол у окна, разложил перед собой бумаги, сделав вид, будто изучает план занятий на следующий месяц. Сегодня у Суханова больше уроков нет, и в школе ему делать нечего, но важно, чтобы сослуживцы, крутившиеся здесь, запомнили, что географ паршиво выглядел, а на следующий день не вышел на работу.
– Витек, ты чего тут паришься? – преподаватель физкультуры Телегин, шагнув к столу, наклонился, заглянул в глаза Суханова. – Слушай, старик, ты бледный как смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18