И все…
Солнце еще не поднялось над дальними холмами, но небо быстро наливалось желто-розовым светом. Зубов открыл крышку спутникового телефона, похожего на переносной компьютер, только поменьше, размотал десятиметровую антенну, обмотав ее конец вокруг чахлого кустика. Аппарат работает как часы, для него нет мертвых зон, а слышимость превосходная. Голос Сергея Николаевича Олейника оказался таким близким, будто он прятался в соседнем овраге.
– Не разбудил? – спросил Зубов.
– Какой уж тут сон. Рассказывай.
Вчерашним вечером Зубов беседовал с Олейником, за это время новостей не прибавилось.
– Все по-старому, – ответил он. – Панова и Суханов еще спят. И путь. Впереди трудный день. Мы удачно приземлились. Нашли отличное место для самолета, на дне высохшего озера. И выбрали неплохую позицию над дорогой. Все должно склеиться.
– Угу… Но эта девка – как заноза в заднице, – ответил Олейник. – Даже не знаю, что с ней делать. Ведь она увидит такое, чего не должна увидеть. Не знаю, что посоветовать… Ладно, поступай по своему усмотрению. Главное, чтобы она не мешала.
– Я присмотрю за ней, – пообещал Зубов. – Ничего лишнего она не увидит.
– Теперь к делу, – Олейник покашлял в трубку. – Последний раз новости от моего человека поступали восемь часов назад. Новости хорошие. Ждать долго не придется. Сообщили, что наш общий друг вчера выехал из Денау, пообедал в райцентре и продолжил путь. Он никуда не торопился. Всего две машины. Обе не бронированные. Темный джип «лэнд ровер» и «нива». Четверо охранников. Возможно, уже сегодня или завтра состоится ваша встреча. Пока это все, что передал мой информатор. У моего человека спутниковый телефон, небольшой, не то, что у тебя. Размером чуть больше мыльницы. Но пользоваться им, когда рядом Батыров и его люди, ясный хрен, нельзя. Возможно, никакой новой информации я вообще не получу.
– Не важно. Мы знаем, что Батыров покинул свое лежбище и движется в нашу сторону – это главное.
– Наберись терпения и держи дорогу под контролем, – посоветовал Олейник. – Батыров мог остановиться где-то в степи, вдали от населенных пунктов. В сумерках и по ночам он не ездит. Боится, – Олейник, заволновавшись, забыл об иносказаниях и заговорил открытым текстом. – Постарайся, чтобы никто не ушел живым. Ни одна тварь…
– Как среди людей Батырова я узнаю твоего информатора?
– Об этом не думай, он сам о себе позаботится. Все должно получиться. Как только все закончится, свяжись со мной. А потом отправляйся в этот чертов аул… Как там его? Первомаец. Затаришься авиационным бензином. Заправите самолет и немедленно вылетайте обратно. Не теряйте времени…
– Я все помню. Мы сто раз это перетирали. Счастливо тебе.
– И тебе того же.
Запикали короткие гудки. Зубов смотал антенну, улегся на теплую землю, подложив под голову рюкзак и прикрыв лицо застиранной майкой.
Эта девчонка появилась в жизни Зубова месяца три назад или около того, как с неба спустилась с парашютом. На самом деле она въехала в его жизнь на спортивном двухдверном родстере БМВ темно синего цвета с откидным верхом. Машина остановилась рядом с административным одноэтажным зданием с плоской крышей, стоявшем на краю летного поля, где Зубов коротал время в полном одиночестве. Тачка крутая, совершенно новая, но запущенная, неухоженная, на правом крыле вмятина и пара глубоких царапин.
Из машины вылезла девчонка в светлой курточке и, перепрыгивая лужи, доскакала до двери, рванув ее на себя с такой силой, что колокольчик, болтавшийся а косяке, едва не слетел с крючка. Остановившись на пороге, девица осмотрела по сторонам, задержав взгляд на многоцветном плакате спортивного двухместного самолета.
– А у вас тут тепло, – сказала она.
Зубов молча кивнул. До полудня, то есть конца его дежурства в частной летной школе «Крылья» оставался час с хвостиком. Вчерашняя газета была прочитана и отправлена в корзину, на письменном столе, заваленном папками со всякой макулатурой, стояла чашка еще теплого кофе с молоком. Положив ноги на стол, Зубов завел за голову ладони, сцепил пальцы и, откинувшись на спинку кресла, постарался расслабить мышцы шеи. Обогреватель с вмонтированным в него вентилятором, гонял по комнате воздух, в высокие окна стучал дождь. Временами он затихал, потом принимался лить с новой силой, словно наверстывал упущенное. Шестой день продолжается все то дерьмо, и улучшения погоды обещали только к понедельнику.
Зубов сбросил ноги со стола, отхлебнул кофе и выключил радио. Ничего себе экзеплярчик: брючки в обтяжку подчеркивали стройность ног, зеленые глаза, каштановые волосы, кажется, некрашеные. И вздернутый носик, на котором повисла дождевая капля. Забыв предложить девчонке стул, Зубов ломал голову над тем, сколько ей лет: двадцать пять, двадцать или того меньше. Черта с два угадаешь. Впрочем, какая разница, он взрослый серьезный дядька, и детишками не интересуется. И все-таки: сколько ей лет? На плече ремешок дамской сумочки в правой руке портфель, какие носят конторские клерки, на ногах стоптанные кеды. Не дождавшись приглашения, девица упала на стул и, закинув ногу на ногу, смахнула дождевую каплю с носа.
– Вы Леонид Иванович?
Зубов молча кивнул. В глубине души он был рад, что сюда занесло эту девицу. За последние сутки он не видел людей, даже не слышал человеческих голосов, если не считать двух звонков, на которые пришлось ответить. Еще вечером здесь терся механик Матвеич, пьяный настолько, что почти перестал воспринимать человеческую речь. Приятнее вести разговоры с тараканом на кухне, чем с этим хмырем. Гамыра, технический спирт самого паршивого качества, к которому механики имели беспрепятственный доступ, сломал много человеческих судеб.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18