VadikV


3
Михаил Ахманов: «Среда о
битания»


Михаил Ахманов
Среда обитания





«Среда обитания»: ЭКСМО; Москва; 2003
ISBN 5-699-04477-9

Аннотация

Он был смертельно болен. И не то
лько он один Ц всю его планету сотрясали социальные и природные катакл
измы. Но сейчас, унесенный ураганом времени и оказавшийся в чужом теле и в
чужом мире, Павел с ужасом осознал, чем пришлось поступиться неведомым п
отомкам ради спасения человечества. У обитателей подземных городов не б
ыло ни памяти о прошлом, ни цели в будущем, ни синего неба над головой. Все
это осталось на загадочной Поверхности. Но Павел, чужак из далекого XXI век
а, не смирился и начал свой долгий путь наверх...

Михаил Ахманов
Среда обитания

Глава 1

Необходимо со всей ответстве
нностью осознать тот факт, что человеческая цивилизация в нынешнем ее со
стоянии нестабильна, а значит, нежизнеспособна и клонится к упадку. Упад
ок может наступить в силу множества причин, наиболее реальные из которых
указаны в Пункте Втором.
«Меморандум» Поля Брессона,
социолога, представленный Комитету Безопасности Римского Клуба в 2036 год
у и уничтоженный в период Эры Взлета.
Доктрина Первая, Пункт Первый


ДАКАР

Он находился в вагоне поезда. Вагон выглядел непривычно, но странность е
го как бы пряталась и ускользала от взгляда, слуха и рассудка. Если говори
ть определенней, глаза еще что-то замечали, но погруженный в дремоту разу
м был не в силах осознать увиденное, словно начисто лишившись способност
и к анализу, к оценке событий и обстоятельств, к реакции на окружающий мир
. Вместе с этим исчезло и чувство времени; он не мог сказать, сколько минут,
часов или дней сидит в глубоком мягком кресле, бездумно уставившись в уг
ол между полом и стеной вагона.
Дар логического мышления был утерян, но возможность фиксировать увиден
ное сохранилась. Без всякой цели, просто так. Эти пассивные наблюдения не
являлись пищей для ума, не будили ни любопытства, ни фантазии, а оседали гд
е-то в безднах памяти, проваливались в мертвую ее трясину и таяли Ц так, к
ак тают звезды в рассветных небесах. Частицы реальности, подчиняясь внут
реннему бессознательному ритму, мелькали перед ним картинками-вспышка
ми на невидимом экране: проблеск, темнота и снова проблеск. Одна картинка,
другая, третья, четвертая...
Пол. Обыкновенный пол из темно-коричневого пластика. Не гладкий, а чуть ре
бристый. Рисунок Ц шестиугольники с насечкой, идущей то вдоль, то попере
к. Пол идеально чистый, не видно ни пылинки, ни соринки.
Спинка кресла Ц того, что впереди. Тоже пластик, оттенка кофе с молоком. Н
ад спинкой торчит голова. Женская. Пышная прическа: пряди волос уложены в
виде океанских волн. И цвет такой же: у корней Ц фиолетовый, потом синий, л
азурный, зеленый, нежно-нефритовый и на самых кончиках Ц белый, как морск
ая пена.
Проход. Широкий проход справа, за ним Ц ряд кресел у противоположной сте
ны. Большей частью пустых, только где-то впереди смутно маячит фигура в пе
стром облегающем комбинезоне. Яркая броская ткань Ц чередование алых и
желтых полос, черный узор у запястья и ворота... Мужчина? Женщина? Непонятн
о...
Слева стена Ц светло-серая, слегка вогнутая, плавно переходящая в потол
ок. На сером фоне Ц рисунок: розовые нити расходятся бесконечной паутин
ой, ползут к потолку и полу. Стена чуть заметно мерцает, наполняя вагон сла
бым жемчужным светом. Настолько слабым, что конец вагона не разглядеть. И
ли он слишком длинный?.. Много длиннее обычного, а еще...
Окна!
Окон нет. Нет покачивания, потряхивания, лязга на стыках рельсов, гула мот
оров, скрипов, шорохов. Мертвая тишина! Ни звука, ни признака движения... Но о
н почему-то знал, что находится в поезде и несется вперед со скоростью пул
и.
Куда? Вероятно, домой...
Эта мысль, прорвавшись сквозь вязкий туман, окутавший сознание, почти ра
збудила его.
Поезд... Он Ц в поезде... Значит, возвращается из Москвы в Петербург. В после
дние годы, после начала болезни, он ездил только в Москву, к своим издателя
м. Ездил на день. Болезнь не отпускала его надолго: все понедельники и четв
ерги он проводил в центре диализа Ц лежал, подключенный к искусственной
почке, и с каждым разом эти сеансы становились все дольше и мучительней. В
рачи и медсестры посматривали на него с плохо скрытым сочувствием Ц мол
, почти не жилец...
Эти взгляды вдруг ясно вспомнились ему, заставив вздрогнуть. Сумка! Он су
дорожно пошарил рукой по сиденью, с трудом нагнулся и заглянул под кресл
о.
Сумки не было.
Странно. Даже не странно Ц ужасно!
Черная кожаная сумка сделалась для него таким же необходимым предметом,
как брюки, башмаки, пиджак. В сумке Ц лекарства, еда, бутыль с водой... Без эт
ого он мог прожить три часа или четыре, может быть, шесть, но срок отпущенн
ого времени был неопределенным Ц лекарство могло понадобиться в любой
момент. Ему полагалось находиться рядом, в сумке, не дальше чем на расстоя
нии протянутой руки.
Но сумка исчезла.
Осмыслив это, он ощутил мгновенный всплеск отчаянного страха. Но сковавш
ая его слабость не походила на предвестник приступа Ц скорее на утомлен
ие, которое испытываешь после долгой и нудной работы. Или на похмелье... Од
нако в последние годы он пил лишь слабое вино.
«Время еще есть», Ц подумал он, заставляя себя успокоиться. В голове по-п
режнему плавал туман, мысли сочились капля за каплей, но этот процесс как
будто ускорился Ц к нему возвращалась если не память, то способность ра
ссуждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20