Густые
ресницы ее помаргивали. По всему было видно, что - веселая девушка.
- Почему у вас на Марсии бабы какие-то синие? - сказал ей Гусев
по-русски. - Дура ты, Ихошка, жизни настоящей не понимаешь".
В перерывах этого тяжкого труда Аэлита жалела Федора Федоровича, а
также себя, чувствуя, что такая шикарная обстановка в квартире не к добру
- скоро ее отсюда выгонят".
Вот и Мама пришла... Сейчас начнется.
Но Мама, назвав Аэлиту по имени-отчеству, неожиданно спросила:
- Не собирается ли Аэлита Алексеевна в недалеком будущем посетить
Сан-Франциско? НЕ все же здесь на сове лежать?
Две гонимые судьбой женщины поняли друг друга с полуслова. Да и как
не понять: одна была стрелочницей, другая - подбитой подводной лодкой.
Долго не рассуждали - Аэлита твердо решила воспользоваться маминым
предложением и выйти замуж за диссидента Кешу и разом решить все вопросы с
пропиской на этой Земле; а продолжительная трехчасовая беседа заключалась
в просмотре нового цветного телевизора, где в тот вечер показывали
пятьдесят восьмую и пятьдесят девятую серии "Рабыни Изауры".
Всплакнули над судьбой бразильской рабыни и составили такой план: в
день приезда диссидент Кеша входит в квартиру и обнаруживает возлежащую на
софе Аэлиту. На второй день он ведет Аэлиту в ЗАГС, где Мама
собственноручно венчает их безо всякой трехмесячной проверки чувств. На
третий день Аэлита с диссидентом забирают свои двери и уезжают в Москву, в
Москву, в Москву - а там и до Сан-Франциско рукой подать. Правда, во
второй день может возникнуть небольшое осложнение: поведет ли Кеша Аэлиту
в ЗАГС?
- В таком случае поступим наоборот - ты сама его поведешь, - решила
Мама.
Договорились: Аэлите достанутся диссидент Кеша и Сан-Франциско, Маме
- десять тысяч инвалютных рублей для ремонта Дома на набережной.
- Сто! - отвечала Аэлита. - Я с него для вас сто тысяч слуплю!
На том и порешили.
Аэлита отложила в сторону книгу, в который раз постирала купальник и
стала каждое утро поднимать ржавые трубы, отплясывать аэробику, принимать
ледяной душ, а также не обедать и не ужинать, чтобы в этот купальник
влезть. Решила так: отсюда без нее диссидент Кеша живым никуда не уедет.
Женат он там или холост, а в Сан-Франциско Аэлита еще не была. На Марсе
была, в Нижневартовске была, а в Сан-Франциско - нет. Пусть этот диссидент
хоть старый, хоть женатый, хоть горбатый, но в Сан-Франциско он ее
нуль-транспортирует под руку или, на крайний случай, в чемодане с двойным
дном.
Приближалась развязка. Спешили. Вот уже из министерства иностранных
дел пришла телефонограмма о том, что диссидент прибывает завтра утром в
черном "форде", встречайте. Бросили уголовников на Райцентр, они подмели и
облизали бывшую Мамонтовку, заасфальтировали мусорник, выкрасили все
заборы двумя бочками ржавой охры - ничего, сойдет после дождя; но черный
дом портил весь вид на Мадрид - он торчал во все стороны, как обелиск на
кладбище.
- Это кому у вас мемориал? - спрашивали шоферы, вывозившие с
сахарного завода сахарный уголь.
Из-за этого черного обелиска районное начальство мандражировало и
кидалось на Маму, как цепной пес. Начальство панически боялось обвинений в
очернении действительности.
Мама храбрилась, успокаивала:
- А по-моему, ничего... Смотрится... Почему черный "форд" - можно, а
черный дом - нельзя?
Перед самым приездом диссидента начальство не выдержало и позорно
удрало в Одессу на консультацию в психоневрологический диспансер, чтобы
снять нервный мандраж и не принимать участие в торжественной встрече. Там
в это время в каюте Командира межгалактического звездолета решалась судьба
Федора Федоровича.
- Как его?.. Ну, этот, который... гиперболоид инженера Гарина, -
расхаживая по каюте, говорил Командир Звездолета своему Главному Штурману.
- Зачем мы его держим? По-моему, пора выбрасывать в открытый космос.
Старик нормальный, на здоровье не жалуется. Не буйный, не бонапартист.
Тихий. Вообще никуда не жалуется. Вестибулярный аппарат - в норме. Реакции
- адекватны. Ну, есть бредовый психозик, есть, - поморщился Командир
Звездолета. - Ну, с заскоками, с кем не бывает. Фантазирует. Ну, начитался
фантастики... Кто не без греха?
- Он вчера сменял у соседа свои "Командирские" часы на сломанный
будильник, - сообщил Главный Штурман, вращаясь в кресле. - Сосед сказал
ему, что это не будильник, а вечный двигатель.
- Вот видишь! Синдром Дон Кихота. Все тихо, благородно. Ему еще жить
да жить, а здесь сгорит в два месяца. Не вертись... В глазах мельтешит...
В этой Мамонтовке все начальство с ума посходило - едут и едут, и едут...
У меня вон и то руки дрожат. Так что будем делать с гиперболоидом имени
Гарина?
- Я не против, - ответил Главный Штурман, грызя ногти. - Я - за.
- Тогда пиши... Как его?.. Гарин-Михайловский, бывший военный
инженер-строитель. Практически здоров. Написал? Завтра же гони его в шею.
- "Командирские" ему вернуть?
- Э, нет! Сменял так сменял. Пусть впредь дураком не будет. Кто там у
нас еще?
До выхода Федора Федоровича в открытый космос оставались сутки.
Днем Вова-электрик с сантехником еще устанавливали голубой унитаз для
приезда диссидента и обсуждали письмо запорожцев в Верховный Совет.
Вечером к Аэлите в последний раз пришла Мама. Они уже не могли друг
без дружки жить. Уточняли последние детали, смотрели шестьдесят пятую и
шестьдесят шестую серии "Рабыни".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19