– Это единственный город, – заметил Делани, – где меня не тянет в церкви.
Он сухо усмехнулся.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но в 1942 году я даже исповедовался. Это было в Калифорнии. Кардиолог сказал, что мне осталось жить шесть месяцев.
Когда церковь скрылась из виду, Делани добавил:
– Да, в течение нескольких лет нам обоим чертовски везло.
– Да, – согласился Джек.
– Мы приносили друг другу удачу, – сказал Делани. – Мы словно были на какой-то период застрахованы от провалов.
Он грустно улыбнулся.
– И надо же было начаться проклятой войне. Делани покачал головой.
– Может быть, мы снова принесем друг другу удачу. Как прежде. Это ведь возможно, правда?
– Вполне, – подтвердил Джек.
– Боже, – сказал Делани, – каким ты был тогда красавцем. Он вздохнул.
– Проклятая война, – тихо произнес Делани и добавил более оживленно: – В конце концов, мы оба остались живы. Не так уж это и мало – жить, да еще в Риме. Ты бывал здесь прежде?
– Два или три раза, – сказал Джек. – По несколько дней.
– Послушай, – сказал Делани. – У тебя есть планы на вечер?
– Нет, – ответил Джек.
– Ты уверен, что не назначил свидание какой-нибудь истосковавшейся по тебе пышногрудой итальянской кино-звездочке?
– Вынужден напомнить тебе, – мягко сказал Джек, – теперь я солидный государственный служащий. Прошлое кануло в Лету.
– О'кей, – сказал Делани. – Я позвоню тебе через час. Ты успеешь принять душ, смыть с лица дорожную пыль. Тебя ждет сюрприз.
– Какой? – спросил Джек в тот момент, когда швейцар открыл дверь автомобиля, остановившегося возле отеля.
– Увидишь, – загадочно ответил Делани вылезающему из машины Джеку. – Приготовься к увлекательному вечеру. Встретимся в баре через час.
Водитель уже извлек из багажника вещи Джека; швейцар понес их к гостиничному подъезду. Машина отъехала. Джек помахал рукой Делани, повернулся и зашагал вверх по ступеням. Из вращающейся двери вышли две женщины и мужчина. Они преградили путь Джеку, и он остановился. Женщины держали своего спутника под руки, словно он был болен; более рослая из них обхватила рукой его талию. Поравнявшись с Джеком, мужчина внезапно вырвался и, покачиваясь из стороны в сторону, шагнул к нему. На лице незнакомца блуждала улыбка, волосы его были растрепаны, глаза, смотревшие на Джека, налились кровью. Замахнувшись, мужчина ударил Джека по носу.
– Сэнфорд! – закричала одна из женщин.
– О, боже! – вырвалось у второй.
Джек отлетел назад, глаза его увлажнились. Колонна, оказавшаяся за спиной у Джека, не дала ему упасть. Он тряхнул головой, пытаясь вернуть четкость окружающим его предметам, собрался, стиснул кулаки и шагнул к ударившему его человеку. Но было уже поздно. Мужчина опустился на колени; вяло взмахивая руками, точно, дирижер перед оркестром, исполняющим медленный вальс, он глупо улыбался Джеку.
– Вы что, с ума сошли?
Джек застыл над человеком, касаясь его носком ботинка и ожидая, когда хулиган встанет и его можно будет ударить.
– Arrivederci, Roma Прощай, Рим (ит.).

, – сказал мужчина.
Женщины засуетились вокруг своего спутника; просунув руки ему под мышки, они безуспешно пытались поставить его на ноги. Все трое были явно американцами, женщины, похоже, уже разменяли пятый десяток; коренастому мужчине в измятом костюме было лет тридцать пять.
– О, Сэнфорд, – проговорила более высокая женщина, чуть не плача, – что ты творишь?
Ее шляпу украшали две искусственные гардении.
– Позвать полицейского, сэр?
Швейцар, сделав скорбное лицо, застыл возле Джека.
– Он тут, на углу.
– Ради бога, не надо… – запричитала женщина с гардениями.
– Пусть этот негодяй поднимется, – сказал Джек. Потрогав свой нос рукой, он запачкал ее кровью.
Мужчина, устроившийся на ступенях, посмотрел на Джека; голова его покачивалась, на губах играла хитрая самодовольная улыбка.
Arrivederci, Roma, – запел он.
– Он пьян, – сказала вторая женщина. – Пожалуйста, не бейте его.
Женщинам удалось поставить человека на ноги; они принялись поправлять его костюм, что-то нашептывать ему, успокаивать Джека и швейцара; они заслонили собой пьяного, не подпуская к нему Джека.
– Стоило нам оказаться в Европе, как он запил. Сэнфорд, неужели тебе не стыдно?
Женщина в шляпе не умолкала ни на мгновение, обращаясь го к Сэнфорду, то к Джеку.
– Боже, вы весь в крови. У вас есть платок? Вы погубите свой прекрасный серый костюм.
Женщина вытащила из кармана платок и дала его Джеку. Он приложил платок к носу. Вторая дама оттолкнула пьяного в сторону, подальше от Джека, пробормотав: «Сэнфорд, ты же обещал вести себя прилично».
Джек почувствовал, что тонкий надушенный платок быстро намокает. Проникающий в ноздри сквозь кровь аромат позался ему знакомым; он озадаченно, неуверенно принюхался этому запаху.
Под portico Портик (ит.).

въехало такси, из него вышла пара; пока мужчина расплачивался с водителем, женщина с любопытством уставилась сначала на Джека, затем на пьяного и его спутниц. Ее осуждающий, холодный взгляд вызвал у Джека желание объяснить им, что тут произошло. Женщина в шляпе снова порылась в сумочке, ни на секунду не закрывая рта.
– Пруденс, – громко зашептала она с бостонским акцентом, – посади этого хулигана в такси. На нас уже смотрят.
Вытащив из сумочки десять тысяч лир, она сунула бумажку Джеку в карман.
Не надо вызывать полицию, хорошо? Простите его, ради бога. Это вам на химчистку.
Послушайте, – начал было Джек, взяв деньги из кармана попытавшись вернуть их женщине. – Я не собираюсь…
– Ну конечно, – отозвалась женщина, воспрянув духом. Она протянула швейцару тысячелировую купюру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20