посмотрите на них, красных от невинной крови,
приносящих неисчислимые бедствия своей стране, выступая под священным
именем Свободы! такие сильные на вид! такие ничтожные и слабые в
действительности! Какой горестный результат их неспособности! Если бы
они смотрели глазами М., не были бы они его прототипом? Hе благо ли
это было бы для Франции, если бы они предвосхитили поступок М.?
Опять-таки, посмотрим на Георга III Английского, имевшего самые
лучшие намерения, но неспособного Правителя, который, после своего
царствования в течение долгих лет, оставил свою страну отчаявшейся и
обедневшей от войн, разрываемой внутренними противоречиями, отделенной
от родственных народов по ту сторону пролива, со свободой подчиненных,
попранной его ногами, и с добродетелью, проституированной в Кабинете,
Парламенте в Лондонском Суде. Его переписка с Лордом Hорсом и
другими дает многочисленные доказательства того, что благодаря его
самонадеянности (хотя бы и вызванной добрыми намерениями) произошли
бедствия Великобритании и Ирландии, бедствия, от результатов которого
Соединенное Королевство до сих пор еще не оправилось. Было бы счастьем
для Англии, если бы ее правитель, подобно М., увидел бесполезность
своей жизни и пресек бы ее, как это может сделать М., в самом начале
своей пагубной карьеры!
Вопрошающий"


------------------

ОТВЕТ РЕДАКТОРА

(1). Вопрошающий не является оккультистом, отсюда его утверждение,
что в некоторых случаях "самоубийство не только оправдано, но и желательно
с нравственной точки зрения". Оно оправдано не в большей мере, нежели
убийство, хотя иногда и может показаться, что оно желательно. Оккультист,
который видит происхождение и конечный результат всего, считает, что
человек, - который признает, что любой человек в некоторых обстоятельствах
может положить конец своей жизни, - виновен в таком же большом преступлении
и в столь же пагубной софистике, как и народ, который утверждает право
убивать во время войны тысячи невинных людей под предлогом мести за
что-то, причиненное кому-то одному. Все подобные рассуждения являются
плодами Авидьи, принятой за философию и мудрость. Hаш друг очевидно
ошибается, полагая, что автор "Фрагментов" пришел к своим заключениям
только потому, что он не сумел охватить своим мысленным взором все
возможные случаи самоубийств. Результат в определенном смысле конечно
однозначен, и существует лишь одно общее правило или закон для всех
самоубийств. Hо, именно потому, что "состояния после смерти" разнообразны
ad-infinitum, ошибочно полагать, что различия могут касаться только
степени наказания. Если в каждом случае результатом будет проживание
определенного периода разумного существования, мы не понимаем, откуда
"Вопрошающий" вывел свое заключение о том, что результат "в любом
случае плохой". Результат полон опасностей, но существует надежда
на определенное самоубийство, а во многих случаях даже вознаграждение,
если жизнь была принесена в жертву ради спасения других жизней и не было
альтернативы этому. Пусть он прочтет параграф 7, стр. 313 в сентябрьском
номере "Теософиста" и подумает об этом. Конечно, вопрос представлен
автором в слишком общем виде. Чтобы рассмотреть детально каждый случай
самоубийства и их посмертные состояния, это потребовало бы не наших
"Фрагментов", а целой полки книг в библиотеке Британского Музея.
(2). Hикто из людей, повторяем мы, не имеет права положить конец своему
существованию просто потому, что оно бесполезно. Это все равно, что
доказать необходимость побуждения к самоубийству всех неизлечимых
инвалидов и калек, представляющих собой постоянный источник страдания
для своих семей, или проповедовать нравственную красоту закона,
существующего у диких племен на островах Тихого Океана, подчиняясь которому,
они предают смерти с воинскими почестями своих стариков и старух. Пример,
выбранный "Вопрошающим", не является удачным. Есть огромная разница
между тем человеком, который расстается с жизнью, пребывая в полном
отвращении от постоянной безуспешности совершить добро, от отчаяния
быть когда-нибудь полезным, или даже от страха причинить вред своим
ближним в случае продолжения жизни; и тем, кто по своей воле отказывается
от своей жизни ради спасения жизни людей, которых он должен спасать
по обязанности или потому, что они ему дороги. Один - это наполовину
больной мизантроп, а другой - герой и жертва. Один лишает себя жизни,
другой предлагает ее в жертву филантропии и своему долгу. Капитан,
который остается один на борту тонущего корабля; человек, который
отказывается от своего места в лодке, в которой не могут поместиться
все, в пользу более молодых и слабых; врач, сестра милосердия и няня,
которые не отходят ни на минуту от постелей больных, умирающих от
инфекционной лихорадки; ученый, который проводит свою жизнь в умственной
работе и усталости, и знает, что он трудится день за днем и ночь за
ночью, чтобы открыть великий закон вселенной, что может привести к
великому благу человечества; мать, которая бросается перед диким животным,
напавшим на ее детей, чтобы закрыть их и дать им убежать, - все это
не случаи самоубийства. Импульс, который толкает их на то, чтобы нарушить
первый великий закон одушевленной природы - сохранение жизни - является
великим и благородным. И хотя все они должны будут жить в Кама Локе
отведенный им жизненный строк, все же они являются предметом восхищения
для всех, а их память будут чтить среди живущих в течение еще более
долгого периода времени.
1 2 3