.. маму кличет... Ну, берегись, робя!.. Сейчас явится бесова ведьма дочку выручать, - неистово гаркнул чей-то нетрезвый голос, покрыв своим зычным звуком все остальные голоса.
- Ну, робя, тащи девчонку к огню!.. Поглядим, пойдет ли ведьма-матка доченьку спасать...
Анютка первая подскочила к Ксане.
- Иди, поганая лесовичка! - толкнула она ее от дерева.
Толкнули и другие. Забежали сбоку, сзади и, толкая все вперед и вперед, тащили ее прямо к печи...
Напрасно благоразумные, более трезвые из крестьян громко увещевали остальных не брать на душу греха... Темная сила торжествовала...
Ксаню тащили...
Она не упиралась, не протестовала, она не боялась даже... Звезды улыбались ей издали, кивали, словно шептали:
- Ничего, девочка, ничего!.. Скоро, скоро соединишься с мамой!
Но что это?
Какой свет! Какое пламя!
Ксаня взглянула вперед и обмерла. Огненная пещера была теперь в двух шагах от нее. Какой жар!.. Какое прожигающее даже на расстоянии пламя.
Ксаня дико вскрикнула и попятилась.
- Нет! Нет, ни за что! Не ведьма я! Не лесовичка! Пустите! Пустите!..
- А вот увидим! Испытаем! Господь не попустит, коли права! Лезь сама в огонь, что ли! - кричат десять голосов в самое ухо Ксани со злобой и ненавистью.
Замерла Ксаня... Ни чувств, ни мыслей... Один сплошной ужас... Пестрят одежды, белеют лица - не разобрать... Смертельный ужас покрывает все... А пламя рвется из жерла, горючее, стихийное...
Еще минута - и Ксаня, подхваченная руками десятка освирепевших, пьяных мужиков, будет брошена в самое жерло...
Вдруг какой-то странный, тонкий, нежный, но громкий и властный голос раздается позади толпы:
- Пустите меня, пустите!
И две женщины с усилием проталкиваются. Одна высокая, костлявая, в наколке на седых волосах; другая - молодая, вся в белом, вся прелесть и воплощение семнадцатилетней весны.
- Что за шум? Что случилось?
И молодая девушка, опираясь на руку своей компаньонки, пробравшись сквозь толпу крестьян, очутилась лицом к лицу со стоявшей перед печью Ксаней.
- Что ты, девочка? Зачем ты тут? Зачем? И что вы хотите с ней делать? - строго обратилась она к стоявшим вокруг крестьянам.
Последние молчали, смущенно поснимали шапки, картузы и, почесывая затылки, молча и сконфуженно глядели на молодую девушку.
- Что же случилось, наконец? Говорите же! - обратилась она к рослому, почтенному старику крестьянину, который все время удерживал своих односельчан от безумного поступка.
- Да что, матушка Наталья Денисовна, графинюшка молодая! - произнес старик, смущенно переминаясь с ноги на ногу. - Очертели людишки... Бог весть что задумали... Вот оно - вино-то!.. До чего не доведет...
И слово за слово он рассказал о случившемся.
С пылающими щеками молодая графиня слушала старика. Лишь только рассказ дошел до своего трагического конца, она схватила Ксаню, прижала ее к себе и громко крикнула, обращаясь к крестьянам:
- Дикие!.. Слепые!.. Жалкие люди! И этот ребенок, эта прелестная девушка могла... могла... внушить... вам...
Она не договорила, и целый поток слез хлынул из ее глаз.
Несколько минут она молчала, не будучи в силах произнести ни слова. Старая компаньонка шептала ей что-то на ухо по-французски. Графинюшка молча изредка кивала ей своей золотистой головкой.
И вдруг выпрямилась, точно стрелка, вся такая нежная, странная, воздушная. Подняла руку, махнула ею. Все стихло точно по волшебству... Все притаились, чуть дыша, приготовляясь слушать эту белую девушку, казавшуюся полночной грезой в ее бальном платье из газа и кружев.
- Темные вы, темные люди... - зазвенел ее нежный как звон ручья голосок, - неужели вы верите, что существует на свете какая-то нечистая сила, какие-то злые духи, домовые, лешие? Неужели никто вам не разъяснял, что все это суеверные предания? И как только могли вы подумать, что именно в этой бедной девочке скрывается какая-то нечистая сила и что она способна причинить вам зло?
Крестьяне слушали молча, с низко опущенными головами. Никто не решался возразить молодой графинюшке, иные, сознавая свою неправоту, другие - прямо из уважения.
- Ступайте по домам, - продолжала между тем белая девушка. - Ступайте и благодарите Бога, что Он не допустил совершиться страшнейшему преступлению, которое навсегда осталось бы на вашей совести... Какое счастье, что я поспела вовремя!
И она махнула рукой смущенным, переконфуженным крестьянам.
- Ужасно! - обращаясь по-французски к своей компаньонке, произнесла она вздрагивая. - Как еще темен наш народ!.. Просто уму непостижимо!..
- Не волнуйтесь, дитя мое, обратим лучше внимание на девочку! тихонько, успокаивающим тоном, произнесла француженка.
- Да! Да! Бедное дитя! Подумать страшно, что случилось бы с него, если бы мы не подоспели вовремя! - ответила, вздрогнув, графинюшка и, еще крепче прижав Ксаню к себе, прошептала:
- Пойдем, девочка, не бойся, я отведу тебя к нам... Ты успокоишься у нас, бедная моя голубка!
Голос графинюшки был так ласков и нежен, так непривычно нежен для слуха Ксани, что она с готовностью решила бы следовать за этой златокудрой красавицей не только в дом, но и на край света.
Не говоря ни слова, она пошла за графиней, но вдруг зашаталась. В голове помутилось, в глазах пошли огненные круги, и, прежде чем кто-либо мог подхватить ее, Ксаня тяжело рухнула на землю.
- Ей дурно! - воскликнула молодая графиня и быстро нагнулась к Ксане, которая в глубоком обмороке лежала распростертая у ее ног.
- Поднять ее осторожно и отнести в усадьбу, в мою комнату... За мной!.. - повелительными нотками приказала Ната.
Несколько крестьян вышли вперед, подняли бесчувственную Ксаню и понесли ее со всей осторожностью следом за молодой графиней и ее гувернанткой, в графскую усадьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14