Сети тоже отвернулся и устремил взор на полоску неба над открытым двориком, где уже появились первые проблески зари.
И опять наступило молчание. И вдруг снова поднялся ветер, сильнее, чем прежде, погасил светильники и, как мне показалось, отбросил Мерапи в сторону, ибо теперь она стояла сбоку от статуи. В святилище воцарилась тьма; и вот первые лучи восходящего солнца коснулись крыши. С каждой минутой они продвигались все ниже и ниже, пока наконец не опустились, как пламенный меч, на статую Амона-Ра. И вновь статуя как будто шевельнулась. Мне показалось, что она подняла свою каменную руку, словно защищая голову. И потом в одно мгновение вся эта могучая глыба раскололась с оглушительным шумом и рассыпалась прахом вокруг трона, почти целиком покрыв его.
– Смотрите, мой Бог ответил мне, самой смиренной из его слуг, – сказала Мерапи тем же нежным и мягким голосом. – Вот его знак и чудо!
– Ведьма! – закричал главный жрец Рои и бежал в сопровождении своих коллег.
– Колдунья! – прошипела Таусерт и тоже обратилась в бегство, как и все остальные, кроме принца, Бакенхонсу, меня – Аны, и мага Ки.
Мы стояли в изумлении, а Ки повернулся к Мерапи и заговорил. Лицо его, выражавшее страх и ярость, было ужасно, глаза горели, точно светильники. Хотя он говорил шепотом, я стоял ближе, чем все остальные, и слышал все, что говорилось и чего те не могли слышать.
– Твоя магия хороша, израильтянка, – пробормотал Ки, – настолько, что превзошла мою даже в этом храме, где я служу.
– Я не владею никакой магией, – отвечала она очень тихо. – Я повиновалась Высшей воле, не больше.
Он жестко рассмеялся и спросил:
– Стоит ли двум коллегам терять время на глупости? Послушай: научи меня твоим секретам, я же научу тебя своим, и вместе мы станем править Египтом, как колесницей.
– У меня нет секретов, у меня только вера, – снова сказала Мерапи.
– Женщина, – не отступал он, – женщина или дьявол, ты хочешь иметь во мне друга или врага? Сейчас я посрамлен – ведь это на меня, а не на твоих богов полагались жрецы, готовясь уничтожить тебя. Однако я еще могу простить. Выбирай – и знай, что так же, как моя дружба дает тебе власть, жизнь и богатство, так же моя ненависть обречет тебя на позор и смерть.
– Ты вне себя и сам не знаешь, что говоришь. Повторяю, я не владею никакими секретами магии, которыми могла бы с тобой поделиться или которые хотела бы скрыть, – ответила она тоном человека, несведущего или равнодушного к предмету разговора, и отвернулась от него.
В ответ он пробормотал какое-то проклятие, которого я не уловил, поклонился груде пыли, которая была до этого статуей бога, и исчез среди колонн святилища.
– Охо-хо! – засмеялся Бакенхонсу. – Не зря я дожил до такой старости, ибо в Египте, кажется, появился новый бог, и вот его пророчица.
Мерапи подошла к принцу.
– О верховный жрец Амона, – сказала она, – угодно ли тебе отпустить меня? Я очень устала.
X. Смерть фараона
Наступил назначенный день и час. По распоряжению принца я поехал во дворец фараона в его колеснице, так как ее высочество принцесса отказалась сесть с нами рядом, и мы впервые заговорили о том, что произошло.
– Ты видел госпожу Мерапи? – спросил принц.
Я ответил, что нет, ибо мне сказали, что она нездорова и лежит в постели в своем доме, страдая от переутомления или не знаю от чего еще.
– Хорошо, что она не выходит из дома, – сказал Сети, – если бы она вышла, эти жрецы, я думаю, умертвили бы ее при первой возможности. Кроме того, есть и другие. – И он оглянулся на колесницу, в которой во всем царственном великолепии ехала Таусерт. – Скажи мне, Ана, ты можешь найти объяснение всему, что произошло?
– Я? Нет, принц. Я думал, что, может быть, твое высочество, верховный жрец Амона, смог бы просветить меня.
– Верховный жрец Амона сам блуждает в густой тьме. Ки и все прочие клянутся, будто эта израильтянка – колдунья, которая превзошла наших магов, но, по-моему, проще поверить в то, что она говорит правду: что ее бог сильнее, чем Амон.
– А если так, принц, что же нам делать? Ведь мы поклялись в верности богам Кемета?
– Склонить головы и пасть вместе с нашими богами, Ана, ибо чувство чести не позволит нам покинуть их.
– Даже если они ложные, принц?
– Я не думаю, что они ложные, Ана, хотя, возможно, и не такие истинные. Во всяком случае, это боги Кемета, а мы – египтяне. – Он помолчал, глядя на переполненные людьми улицы, и добавил: – Смотри, когда я проезжал здесь три дня назад, народ встречал меня приветственными криками. А сейчас они молчат, все как один.
– Может быть, они слышали о том, что было в храме?
– Несомненно, но не это их беспокоит, ибо они считают, что боги сами постоят за себя. Они слышали также, что я хочу поддержать израильтян, которых они ненавидят, и поэтому начинают ненавидеть и меня. Впрочем, почему бы мне жаловаться, если сам фараон подает им пример?
– Принц, – прошептал я, – что ты скажешь фараону?
– Это зависит от того, что фараон скажет мне. Но, Ана, если я – даже, может быть, в ущерб себе – не хочу покинуть наших богов потому, что они кажутся слабыми, неужели ты думаешь, что я покинул бы этих евреев, которые кажутся слабее, даже ради того, чтобы получить трон?
– Вот голос величия, – пробормотал я, и когда мы сошли с колесницы, он поблагодарил меня взглядом.
Мы прошли через большой зал в ту же комнату, где фараон назначил меня советником и наградил золотой цепью. Он был уже там в торжественном облачении и увенчанный двойной короной. Вокруг собрались все члены царского дома и высшие государственные сановники. Мы почтительно склонились перед ним, но он как будто не обратил на нас никакого внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82