Тихо, только гудят вентиляторы. Теперь в процедурных никого. Джеймс Бонд и граф Липпе одни. Бонд выждал минуту, затем вышел из душевой, тихонько открыл дверь в турецкую баню. Он заходил сюда дважды - осмотреться, и с тех пор ничего не изменилось.
Стены выкрашены белым, посредине ванна - огромный короб из металла и светлого пластика. Боковая грань открывается наподобие дверцы, пациент забирается внутрь, садится, голову высовывает в отделанную поролоном дыру в верхней грани. Внутри короба тело греют несколько рядов электрических лампочек; на задней грани - температурная шкала.
Липпе сидел спиной к двери. Заслышав шаги, он проворчал:
- Черт возьми, Бересфорд... Семь потов уже сошло.
- Сами просили погорячей, сэр, - подражая голосу Бересфорда, откликнулся Бонд.
- Не пререкайся, черт тебя возьми! Выпусти сейчас же.
- Мне кажется, сэр, вы недооцениваете благотворное влияние жара на организм...
- Не болтай. Выпусти, говорят тебе.
Бонд посмотрел на шкалу: стрелка показывает 120. На сколько же поставить? Максимальная отметка - двести градусов. Так он, пожалуй, изжарится заживо. А нужно лишь наказать, не больше. Наверное, 180 будет в самый раз. Он повернул переключатель.
- С полчасика вам будет по-настоящему жарко, сэр. А загоришься подавай в суд, - добавил он своим настоящим голосом и двинулся к двери.
- Тысяча фунтов, и квиты, - тихо, с ноткой отчаяния предложил граф. Скрипнула дверь. - Десять тысяч. Ладно, пятьдесят!
Бонд плотно прикрыл за собой дверь и быстро зашагал по коридору. Сзади приглушенно позвали на помощь. Ничего, помучается недельку в больнице вылечат. Но вот что не ясно: пятьдесят тысяч предлагает либо миллионер, либо тот, кого ждет неотложное, важное дело. Чтобы просто избавиться от боли, столько не отдашь.
Джеймс Бонд был прав. Они с Липпе схватились, как глупые дети, - и выверенный до последней секунды заговор против западных держав сбился с ритма.
IV
"СПЕКТР"
Бульвар Османа - улица длинная и скучная, но, пожалуй, самая благопристойная в Париже. Здесь много жилых домов - и репутация обитателей безупречна - две церкви, небольшой музейчик, и, что вполне уместно, конторы разнообразных благотворительных организаций. Под номером 136-бис, например, располагается, как написано на скромно поблескивающей медной табличке. Международная Ассоциация Сопротивления (МАС). Если вы заинтересуетесь Ассоциацией (вы, скажем, неисправимый идеалист или, наоборот, торговец конторской мебелью), нажмите звонок, и вам откроет самый обычный французский консьерж. Если дело у вас серьезное, вас впустят в довольно пыльный вестибюль, поднимут в причудливом, с виду ненадежном лифте-клетке и подведут к высоким двойным дверям. За ними окажется большая обшарпанная комната с грязноватыми светлыми стенами: с десяток дешевых столов, за которыми пишут или печатают, папки для "входящего- исходящего", старинные телефоны, каких много в этой части Парижа, картотеки с выдвинутыми ящичками - обстановка самая типичная. Наблюдательный человек, однако, отметит, что все служащие ровесники - всем лет тридцать-сорок - и нет среди них ни одной женщины, хотя в любой конторе, как правило, имеются секретарши.
Встретят вас слегка настороженно, ведь в такие конторы нередко захаживают сумасшедшие и бездельники, но быстро сообразят, что вы - человек серьезный, и станут любезны, услужливы. Цели нашей Ассоциации? Наша цель, мсье, сохранить идеалы борцов военного Сопротивления. Нет-нет, мы вне политики. На какие средства существуем? На посильные взносы членов Ассоциации и других сочувствующих лиц. Ах, ваш родственник входил в группу Сопротивления? Конечно, поищем, мсье. Как его имя? Эй, Жюль! Другой служащий, Жюль, подойдет к картотеке и через несколько минут сообщит: такой-то погиб 21 октября 1943 года во время бомбежки Центрального штаба. Весьма сожалеем, мсье. Чем еще можем быть полезны? Тогда возьмите буклеты здесь сведения о нашей организации. Простите, что не могу побеседовать с вами подробнее, сегодня так много работы. До свидания, мсье. Что вы, не за что...
Внеочередная встреча членов правления МАСа была назначена на семь часов вечера. Часов с пяти в дом номер 136-бис начали съезжаться делового вида мужчины (а в правлении были только мужчины) - входили и через парадную дверь, и со двора, кто по одному, кто вдвоем. На такие встречи они собирались со всех концов света, но каждый знал, и когда именно обязан прибыть, и с какого хода войти. Консьержи теперь стояли у обеих дверей. Были приняты и менее заметные меры предосторожности: работали системы предупреждения, оба входа просматривались с телеэкранов. Кроме того, на первом этаже всегда хранились тома поддельных протоколов МАСа, подробно отражающих текущие дела Ассоциации. Возникни необходимость, и встреча "членов правления" мгновенно превратится из тайной в открытую, встанет в один ряд с прочими деловыми встречами на бульваре Османа.
Ровно в семь часов в строгий зал заседаний на четвертом этаже зашли кто уверенно, а кто робко - двадцать человек, оплот сообщества. Председатель был уже на месте. Никто не поздоровался. Председатель считал, что в их сообществе искренне здоровья не пожелаешь, да и время дороже любых пожеланий. За столом расселись по номерам, от первого до двадцать первого. Номер был единственным именем, да и тот, секретности ради, каждый месяц в полночь первого числа изменялся на две единицы по кругу. Никто не закурил ни курящих, ни пьющих тут не было - и не взглянул на лежащую на столе поддельную МАСовскую повестку. Напряженно, почтительно, но не подобострастно - для этого они и сами были людьми слишком высокого полета - собравшиеся вглядывались в Председателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44