Лучшее в мире лекарство из тех, что я пробовал, если не считать лесного мёда пополам с орехами. Но не в этом дело. Как я уже говорил, порошка было много. Ну я и съел ещё чуть-чуть, потом ещё, потом… В общем, я слопал всю банку. Ага. Уж очень вкусный оказался порошочек, приторный такой. «Эльфийская пыльца», как мне потом сказали. Ею надо было сверху посыпаться, а не есть. Ну а потом… ну, вот.— И?.. Надолго ты так теперь?— Я не знаю. Лис мне сказал, что не нашёл лекарства против этого, потому и не велел его никому принимать. Ох, он тогда ругался! Две недели со мной не разговаривал.— Представляю себе! А не тяжело тебе летать?— Мне — ни капельки, — важно произнёс Карел. — Я лучший летун в мире, могу держаться в воздухе сколько угодно, и голова не кружится. Только в сильный ветер неприятно — руками махать устаёшь. Но я не советовал бы увальням, похожим на мешок с сеном, пытаться мне подражать.— Так что ж, ты, выходит, ничего не весишь? Карел почесал затылок.— Ну, наверно, сколько-то я вешу — признал он, — а иначе бы давно уж в небо улетел, одежда, башмаки… Обычно у меня под стельками лежит свинец. Сначала— было неудобно, а потом я привык. Придумать бы ещё такую штуку, чтобы двигаться, куда захочешь. А то как-то раз я попробовал запрячь гуся, так он, тупая скотина, летит только туда, куда надо ему, а не мне, да ещё клюётся. Гусиная матушка обещала весной подыскать мне покладистого, да где уж теперь… — Тут он смутился, огляделся, наклонился к девушке и понизил голос: А самое плохое: вдруг, я думаю, вся эта штука к моим детям перейдёт?Тут Ялка уже не выдержала, прыснула и рассмеялась, зажимая рот руками. Повалилась на кровать, зарылась лицом в подушку, но тут же прекратила и вскинулась: на лестнице послышались шаги.— Ну вот! Достукались! Беги скорей!Но тут, как назло, то ли рама разбухла от ночной сырости, то ли шпингалет примёрз, только окно не захотело открываться.— Спокойствие, только спокойствие…— машинально бормотал Карел, дёргая защёлку. — Ну давай же, давай…Шаги приближались.— Лезь под кровать!Выхода не было. Карел развернулся, ласточкой в прыжке преодолел полкомнаты и скрылся под кроватью только его и видели. Оставалось только надеяться, что его не заметят.Заскрежетал засов. Дверь распахнулась, в келью посветили фонарём. Ялка с головой зарылась в одеяло и притворилась спящей. Стоявшие на пороге молчали. Оба почему-то не хотели входить.— Спит вроде? — наконец спросил один.— Да вроде спит, с сомнением произнёс второй. И нету никого.— Кому ж тут быть-то…— А чего смеялась?Una bruja, secor amferes Ведьма, господин десятник (исп.).

, кто их поймёт… Может, помаленьку совсем с ума сходит, а может, колдует чего…— Колдует? Пресвятая дева да хранит нас! — звякнула какая-то железка, заскрипела кожа, отсвет фонаря заколебался — Киппер, видно, осенял себя святым крестом. — Да и смех ли это был, раз она спит? Это были звуки не человеческие, это звуки потустороннего мира, ясно как божий день! Коли так, не улетела бы! Неплохо бы забить окно. Или цепь ей на ноги надеть.Ялка вся похолодела и крепче сомкнула веки. Впрочем, второй стражник, судя по голосу — аркебузир Мануэль, в ответ на это предложение только рассмеялся.— Могла б летать, давно бы улетела, — язвительно сказал он. — Думаете, это так просто? Viva Dios, им надо сперва зелье для этого сварить, такую embrocacion — corteza de milhombres, tocino, alfalfa Мазь (исп.), далее — перечислению кора дерева «тысячи мужей», свиное сало, клевер.

и всякое такое прочее, потом натереться им, выпить…Обычно Мануэль прекрасно говорил по-фламандски, но сегодня был изрядно пьян, испанские словечки из него так и сыпались. Впрочем, Киппер выглядел не лучше. Удивительно, как они вообще понимали друг дружку. Наверное, обоим помогало странное свойство пьяниц общаться друг с другом на любом языке.— А ты откуда знаешь? — с подозрением спросил десятник.— Да уж знаю. Я с нашим инквизитором давно странствую, всякого наслушался, да и не пролезет она в окошко: вон оно какое маленькое.— А вдруг и она маленькой сделаться может? Или превратится в эту… Ик!.. Ну в эту!.. В мышуна летучего?— В нетопыря.— Ja-ja, so etwas Да-да, именно (нем.).

. Ищи её потом…— Да бросьте, seiior Киппер. Кабы так, что толку её караулить? И потом, мы с вами где?— А где?— В монастыре. Святые стены, pues, comprendes? Вот так, понятно? (исп.).

Какое тут может быть колдовство?— А и верно! — с облегчением промолвил он. — Я совсем забыл. Это ты точно заметил, правильно! А она и вправду спит?— Да вправду, вправду. Храпит даже, слышите? (Из-под кровати в самом деле слышался вполне натуральный храп — Карел раньше девушки сообразил, что надо подыграть.) На спине спит, pobrecita Бедняжка (исп.).

, тяжеловато ей, или приснилось что-то. Пусть её. Padre Себастьян сказал, пока не надо её беспокоить. Vamonos, senor десятник, пойдёмте, там ещё полбутылки осталось.— А… ик!.. это… — вдруг засомневался Киппер, обшаривая келью светом фонаря. — Чего-то мне тревожно. Вот что, Мануэль, покарауль-ка до утра снаружи, походи под окном,— Soccoro? В караул? (исп.).

— удивился он. — Для чего? Куда она отсюда денется?— Приказ не обсуждать! — повысил голос десятник, — Не знаю, куда денется. Может, простыни порвёт и по ним слезет… Himmeldoimerwetter, — выругался он, — надо бы забрать у неё простыни… Караул до трёх ночи нести будешь, потом кто-нибудь тебя сменит. Abgemacht. Erfullei Окончено. Выполнять!

!И стражники удалились. Через минуту хлопнула входная дверь и под окном снаружи, с интервалом в несколько минут, принялись шуршать замёрзшим гравием туда-сюда подошвы Мануэлевых сапог. Карел выждал сколько-то ещё и вылез, весь в пыли и в паутине, отряхнулся, поддёрнул штаны и погрозил кулаком сперва двери, потом — окошку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34