Клиффорд САЙМАК
ЗЕМЛЯ ОСЕННЯЯ


Он сидел на крыльце в кресле-качалке, раскачивался вперед-назад и
прислушивался к скрипу половых досок. Через улицу, во дворе дома, что
стоял напротив, пожилая женщина срезала хризантемы, цветы продолжавшейся
без конца осени. Вдалеке виднелись поля и леса, осененные прозрачной
голубизной бабьего лета. В деревне было тихо, царил покой сродни тому,
который свойствен старости. Она, казалось, выстроена не для живых существ,
а для фантомов, порожденных рассудком. Другому соседу, дряхлому старику,
имевшему обыкновение прогуливаться с палочкой по заросшей травой улице,
появляться было еще рано; что же до голосов детей, он вряд ли услышит их
до темноты, если услышит вообще - такое случалось отнюдь не всегда. При
желании он мог бы погрузиться в чтение, однако подобного желания как-то не
возникало. Он мог также вновь взяться за лопату и в очередной раз
перекопать огород, дабы как можно лучше подготовить почву к посадке семян.
Впрочем, какие семена в краю, где не бывает весны? Давным-давно, не зная в
ту пору о неизбывности осени, он упомянул о семенах в разговоре с
Молочником, и тот был буквально шокирован услышанным. Он оставил за спиной
много миль, покинул мир горечи и, очутившись здесь, поначалу вполне
удовлетворился жизнью в полном безделье, возможностью ничего - или почти
ничего - не делать и не испытывать при этом ни стыда, ни чувства вины. Он
ступил на тихую деревенскую улицу, залитую лучами осеннего солнца, и
первой, кого он увидел, была та самая пожилая женщинам, что жила теперь в
доме напротив. Она поджидала его у изгороди, как будто догадывалась, что
он должен прийти. "Добро пожаловать, - сказала она. - Нынче к нам приходят
немногие. Ваш дом вон тот, через улицу; надеюсь, мы станем друзьями". Он
поднес руку к голове, чтобы снять шляпу, совсем забыв, что никакой шляпы
нет и в помине. "Меня зовут Нельсон Рэнд, - проговорил он. - Я инженер.
Постараюсь оправдать ваше доверие". Фигура женщины, несмотря на известную
возрастную полноту и сутулость, отличалась несомненным изяществом.
"Заходите, - пригласила дама. - Я угощу вас лимонадом и печеньями. Правда,
у меня гости, но я не стану представлять их вам". Он ожидал услышать
объяснение, но объяснения не последовало, и потому он направился вслед за
дамой по выложенной кирпичом дорожке, вдоль которой расположились огромные
клумбы роскошных астр и хризантем, к большому дому.
В просторной гостиной с высоким потолком имелся камин, в котором
пылал огонь; в простенках между скрытыми затейливыми шторами окнами стояли
старинные, массивные шкафы. Дама усадила его за столик у камина, сама села
напротив, разлила лимонад и передала Рэнду блюдо с печеньем. "Не обращайте
на них внимания, - посоветовала она. - Им до смерти хочется познакомиться
с вами, однако я не собираюсь потакать невежливости". Не обращать внимания
было легко, поскольку в комнате, кроме них двоих, не присутствовало ни
единой живой души.
- Майору - он облокотился на каминную полку, по-моему, весьма
развязная поза - не нравится мой лимонад, - продолжала хозяйка. - Он
предпочитает более крепкие напитки. Мистер Рэнд, будьте любезны,
попробуйте мой лимонад и скажите, так ли он плох. Уверяю вас, вы не
разочаруетесь, Я приготовила его собственными руками, у меня ведь нет ни
служанки, ни кухарки, Я живу одна, и одиночество меня ничуть не тяготит,
хотя мои друзья считают иначе и потому заглядывают ко мне гораздо чаще,
чем следовало бы.
Он осторожно пригубил лимонад; тот оказался поистине замечательным,
наподобие того, какой он пил в детстве, четвертого июля и на школьных
пикниках, - надо же, сколько минуло лет, а вкус не позабылся.
- Превосходно, - похвалил он.
- Дама в голубом, - сказала хозяйка, - которая сидит в кресле у окна,
жила здесь десятилетия назад. Мы с ней были подругами, а потом она ушла,
но, как ни удивительно, частенько возвращается. Признаться, меня
беспокоит, что я никак не могу вспомнить ее имени. Вы не знаете случайно,
как ее зовут?
- Боюсь, что нет.
- Ну разумеется, разумеется. Вы же новенький. Я совсем запамятовала;
старость не радость.
Он пил лимонад и грыз печенье, а хозяйка все щебетала о своих
невидимых гостях. В конце концов он откланялся, пересек улицу, подошел к
дому, который, по словам женщины, принадлежал ему, и лишь тут сообразил,
что она так и не представилась. С тех самых пор и по сей день она
оставалась для него просто "дамой с цветами". Когда же он пришел сюда? Не
вспомнить, как ни старайся. Все дело в осени. Как можно следить за
временем, когда на дворе постоянно осень? Все началось в тот день, когда
он ехал через Айову, направляясь в Чикаго. Нет; возразил он себе, раньше,
все началось с прорех, которые сперва не слишком бросались в глаза. Он
всего-навсего машинально отмечал их, приписывая то причудам воображения,
то необычному состоянию атмосферы и преломлению света. Прорехи, прорехи -
мир словно утрачивал присущую ему прочность, утончался до некой едва
различимой грани между "здесь" и "там". В силу того что правительственный
контракт так и не был заключен, он потерял свою работу на западном
побережье. Подобная участь постигла множество фирм, и сотни инженеров в
мгновение ока превратились в безработных. Он рассчитывал устроиться в
Чикаго, сознавая, впрочем, что вероятность успеха крайне мала.
1 2 3 4 5 6 7 8