Фломель медленно поднял глаза и послал Мольнеху взгляд, полный такой глубокой ненависти, что Низа даже немного испугалась.
– Чудовище, – сказал Фломель хрипло. – Мерзость.
– Поняли? – спросил Мольнех и подмигнул Низе.
Она отвернулась и посмотрела на Старшину Гильдии Дольмаэро, который смотрел в пустоту вертикальной шахты.
– А вы, Старшина Гильдии? Как ваши дела? – Он не сразу ответил ей, поэтому она слегка толкнула его плечом. – Старшина Гильдии?
Он встряхнулся и повернул к ней свое широкое лицо.
– Спасибо, вполне хорошо, Благородная Дама. Но я боюсь того, что может наступить. Есть в этом воздухе здесь что-то, что очень отдает смертью, убийствами, чем-то необратимым и страшным. Вы тоже чувствуете этот запах?
Низа принюхалась.
– Немного похоже на то, как пахло то существо, которое мы видели в Глубоком Сердце, генч. Помните?
– Вы правы, – задумчиво сказал он. – Но тут пахнет и просто обычным разложением.
Наступило молчание, и Низа осталась наедине со своими мыслями. Они, казалось, сосредоточились на Руизе Аве и на тех временах, когда они еще были вместе. Она стала думать про то, что, может быть, он выжил.
Она так надеялась на это.
Прошло много времени, прежде чем наверху хлопнули двери и по платформе к ним зашагала Кореана, за которой шло огромное насекомое и взвод солдат в черной броне.
Низа посмотрела на совершенное лицо работорговки и увидела, что оно стало изменяться, словно кожа спадала с костей, как раз так, чтобы разрушить необыкновенную красоту лица. Кореана, казалось, нечеловечески напряжена. Она шла с каким-то подпрыгиванием, как ходят только безумцы.
– Она безумна, словно пылевой медведь во время течки, – прошептал Дольмаэро, широко раскрыв глаза.
– О да, – согласилась Низа.
Голова Мольнеха, похожая на череп, обратилась к ним.
– Что такое? – резко спросил он.
Дольмаэро пожал плечами и ничего не ответил. Но Низа окончательно убедилась в полностью изменившейся природе Мольнеха.
Люди в черной броне расположились по периметру платформы вагончика, а Кореана села на место водителя. Ее Мокрассар встал возле другого кресла, не в состоянии согнуть свое шестиногое тело так, чтобы оно могло втиснуться в кресло.
Кореана пристегнула ремни безопасности и прикрепила широкоствольный огнемет к левому плечу. Она посмотрела на двери, которые вели в крепость. Там стоял Дирм, чье сгорбленное крупное тело выражало почти человеческое отчаяние.
– Держись как следует. Мы скоро прибудем обратно, – сказала Кореана, помахав ему рукой, когда двери закрывались.
– Ну вот, – сказала она, – мы едем. – Ее безумный взгляд упал на Низу и стал еще горячее. – А-а-а, – сказала она весело, – фараонская шлюха, Низа, правильно? Ну что же, тебе будет приятно узнать, что мы снова отправляемся посмотреть на твоего любовника.
Сперва Низа не могла понять, о чем говорит работорговка, но потом до нее дошло, и она поняла.
Кореана рассмеялась мерзким грязным смешком.
– Не смотри на меня такими сияющими глазами. Если получится по-моему, ты с ним не увидишься, пока я с ним не покончу. А получится по-моему, в этом можешь не сомневаться.
Кореана отпустила тормоз вагончика. Они заскользили вниз, в яму.
Низа закрыла глаза, чтобы не смотреть в эту страшную пропасть, но она была странно счастлива. Может быть, слова Кореаны были просто проявлением безумия, но может быть, и нет. Возможно, Руиз Ав был все еще жив.
Даже пусть она и знала, что ведет себя неразумно и опасно, она не могла удержаться от того, чтобы не улыбаться счастливо и довольно.
Когда перед ними появилось дно ямы, окутанное испарениями, Руиза чуть не вывернуло наизнанку. Вонь одолела даже его фильтры, встроенные в броню, от этого жуткого запаха заслезились глаза. Ему пришлось контролировать свои порывы закрыть забрало шлема и включить внутреннюю атмосферу – но его запас чистого кислорода был ограничен, и здравый смысл диктовал ему, чтобы он приберег его до тех времен, пока он не окажется совсем глубоко в галлюциногенных пещерах генчей.
Видимо, теперешний хозяин крепости Юбере избавлялся от трупов, павших в военных действиях, спихивая их в шахту. Человеческие тела в броне лежали, полурастворившись в розовой слизи, которая булькала на дне шахты, а здесь и там темные тела Дирмов торчали из-под поверхности.
Когда он был всего в ста метрах над поверхностью страшного мерзкого болота, он увидел множество движущихся фигур на дальнем конце болота.
Он ударил по предохранителю своего огнемета и стал тормозить в своем скольжении вдоль рельса. Он увидел, что слишком тянул с этим, и теперь находился в опасной близости от бетонной платформы над болотом, где кончались рельсы. Он нажал на тормоз изо всех сил, так что торможение рвануло его, а в глазах помутилось. Верховоз завизжал от торможения, и звук этот стал понижаться по мере того, как скольжение замедлялось.
Краем глаза он увидел, как смутные фигуры в дальнем конце болота превратились в человеческие силуэты, которые побежали к платформе, подняв странный тоненький крик и визг.
Платформа летела ему навстречу, и глаза его были непреодолимо прикованы к буферу на дальнем конце рельса, который был рассчитан на то, чтобы поймать вытянутыми щупами край вагончика, а потом, поглотив энергию торможения, медленно свернуться.
Эти щупы пронзят его насквозь, если он ударится о них с достаточной скоростью.
Он отчаянно продолжал жать на тормоз, который страшно завизжал от того, что сгорал предохранительный слой.
Но он наконец остановился, когда наполовину уже пролетел платформу.
Он повис там, покачиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122