Освободитель – 3

Оригинал: Ray Aldridge, “The Orpheus Machine”
Рэй Олдридж
Машина-Орфей
И милого певца они убили,
Чтоб души наши продолжать могли
свою несовершенную мелодию
Надпись на мемориальной доске в Глубоком Сердце города Моревейника, на планете Суук.
1
К шестому дню путешествия Руиз Ав вполне подружился со вторым помощником «Лоракки», древней баржи, которая уносила его прочь от его врагов в Моревейнике. Гундерд был жилистым коротышкой с плохими зубами. Он часто и с большим воображением жаловался на старость и недомогания «Лоракки», бездарность своего экипажа и невезение ее капитана:
– Под его чутким руководством затонули уже четыре корабля. А он еще весьма молодой человек. Это меня постоянно нервирует.
Гундерд наряжался в костюмы из веселых тряпок яркой расцветки, и на нем постоянно позванивали золотые цепи самого разного калибра. Когда Руиз спросил его, не боится ли он упасть за борт с таким количеством балласта на шее, Гундерд весело ответил ему, что и так не умеет плавать.
– Лучше в таком случае покончить со всем этим раз и навсегда, – объяснил он, – я ведь не смерти так отчаянно боюсь… самое страшное – это падать все время из света в холодную жидкую тьму. Вот это и есть ужас.
– Ясно, – сказал Руиз Ав вежливо, хотя позиция Гундерда показалась ему по меньшей мере странной.
Гундерд подарил ему веселую ухмылку.
– Не все такие философы, это уж точно. Ты, насколько я понимаю, веселый сторонник метода проб и ошибок, а? Попал я в точку или нет?
Руиз весело кивнул. Они стояли вместе на самой верхней палубе «Лоракки», чуть дальше к корме от рулевой рубки. Они смотрели на сине-черное море, которое было стеклянисто-спокойно. Небо было цвета полированной бронзы, чистое, но с полосой темных туч у горизонта. Самая близкая земля была гораздо дальше южной линии горизонта. Капитан рассчитал курс так, чтобы пройти как можно дальше от предательских прибрежных рифов.
Внутри рулевой рубки капитан скорчился над своим навигационным модемом и громко проклинал судьбу, которая загрузила его корабль почти двумя тысячами фанатиков культа Жертвенной Тайны, которых надо было доставить к людоедам Лезвий Нампа. Гундерд, видимо, смотрел на капитана как на бесплатного клоуна. Он подмигнул Руизу и передразнил капитана, молча состроив жалобные гримасы.
Щелчок и свист возвестил, что один из бортовых синтезаторов-предсказателей выдал карту погоды – и капитан внезапно замолчал.
Жертвенники заполонили широкую нижнюю палубу, читая из своих священных трактатов, распевая фальшиво и грубо звучащие гимны, исхлестывая друг друга небольшими церемониальными бичами. Все они были одержимы религиозной манией самоубийства. Гундерд смотрел на них, потом театрально выпучил свои маленькие черные глазки.
– Хотя ты и претендуешь на то, чтобы быть оптимистом, все-таки на тебе одеяние Жертвенника – а это наверняка куда более серьезное препятствие к тому, чтобы выжить, нежели цепи на шее.
Руиз улыбнулся, но отвечать не стал. Гундерд любил поддразнивать его насчет его камуфляжа, но его спекуляции относительно настоящих целей и подлинной личности Руиза казались безобидными и продиктованными только любопытством.
Но из долголетней тщательной привычки Руиз отказывался удовлетворить любопытство Гундерда, каким бы невинным оно ни было.
Руиз познакомился со вторым помощником во время ежевечерней игры в кантерип, которая организовывалась в любом уголке судна, который не должен был стать предметом инспекции капитана в этот вечер. Он и Гундерд были единственными игроками, которые последовательно выигрывали. Хотя Гундерд выигрывал гораздо больше Руиза, который шулерствовал только чуть-чуть, чтобы не проигрывать. Однажды ночью пьяный кочегар страшно оскорбился, когда Гундерд чуть более нахально, чем обычно, стал манипулировать картами, и попытался распороть кишки второму помощнику грузовым багром. Руиз похлопал кочегара по башке попавшейся под руку железякой от якоря.
С той поры Гундерд принял Руиза под свое крылышко, найдя для него и его группки места чуть получше, дав им дополнительный рацион воды и время от времени принося им еду из камбуза команды – еду, которая, будучи столь же непритязательной, как и еда для пассажиров, все же была восхитительно свободна от насекомых.
Молчаливость и скрытность Руиза Гундерд принимал без видимой обиды.
– А-а-а, ты полон тайн… Я смотрю на тебя и радуюсь своей собственной незамысловатости.
И его маленькие черные глазки снова поблескивали.
Руиз похлопал его по плечу.
– У всех есть тайны – даже у тебя, хоть ты и кажешься образцом простоты и незамысловатости, – он повернулся и пошел к трапу.
Гундерд рассмеялся.
– Может быть, может быть. Так ты как, возвращаешься к своей прежней команде? Странная она у тебя… Должен сказать, что они еще меньше похожи на Жертвенников, чем ты… Хотя в женщине есть какая-то темная сила. Красавица, в этом-то сомневаться не приходится, но все же смурная… Тебе надо быть поосторожнее.
Ясный день, казалось, померк.
– Правильно говоришь, – ответил Руиз и пошел вниз.
Он проложил себе дорогу сквозь толпу Жертвенников, стряхивая тех, которые пытались затянуть его в свои ритуалы. Большинство принимало его отказ без обиды, кроме одного крупного краснолицего мужчины, у которого был кнут, усаженный гвоздями. Его фанатизм и пена у рта заставляли Руиза осторожно обходить его стороной.
В конце концов он добрался до своей каюты, которая, вернее сказать, каютой не была. Это было стойло для скота на второй палубе. Органическая вонь свидетельствовала о том, что совсем недавно на этой барже перевозились пассажиры, куда более соответствующие этому классу кают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122