ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Неплохой в тебе человек пропадает. Наш человек. И обидно мне за тебя, что ты на старости лет в кулацкие подголоски попал. Это я тебе по-свойски скажу, от всего сердца.
Климушка слушал спокойную речь Романа и мысленно соглашался с ним. Он готов был раскаяться в своем поступке не только перед Романом, но перед всеми членами артели.
Непогода и мелкие производственные неполадки задерживали день ото дня выезд на пашню. Начали перепадать дожди, и земля в низких местах как следует не просыхала.
На хуторе поговаривали, что год будет засушливым. Страшился этой засухи, ревниво присматриваясь ко всяким недобрым приметам, и Мирон Викулыч. Целые дни — от зари до зари — проводил он теперь в поле, приглядываясь к земле и прикидывая, на каком из участков можно раньше начать весеннюю пахоту.
Но вот наконец наступил долгожданный день. Бригада плугатарей во главе с Михеем Ситохиным выехала на распашку бывшего окатовского участка. Девять однолемешных плугов вышли в степь на рассвете. Тайком от людей торопливо осенив себя крестным знамением, Мирон Викулыч взялся за поручни плуга и первым провел прямую, как луч, борозду. Черные пласты жирного чернозема, поднятые остро отточенными лемехами, ложитесь на выжженных пустошах. На пахоту собрались почти все колхозники, и в первую упряжку от плугатарей не было отбоя. Кони шли бойко и дружно. Сбивался на первых кругах не знающий борозды коренной мерин Бек-тургана, но и он обошелся, обтянув постромки, и не отставал от старых лошадей, отлично знавших борозду.
Подпасок Ералла подрался с комсомольцем Санькой Ситниковым. Санька против уговора пошел в шестой объезд. Ералла вырвал у него на завороте плуг, но не успел вовремя забросить его в борозду. Пугливая пристяжная кобыла Михея Ситохина рванулась в сторону, а свернувшийся набок плуг потащился по целине вхолостую. Санька вцепился, как беркутенок, в острые плечи Ераллы, ловко смял его под себя и начал бить. Однако Ералла, вывернувшись из-под него, поддал несколько тумаков, и вот, крепко вцепившись друг в друга, ребята катались по меже под озорное улюлюканье артельщиков. С трудом разнятые Аблаем, ребята разошлись в стороны, и каждый из них втайне наревелся вдоволь злыми слезами.
Мирон Викулыч то выравнивал постромки, то регулировал ключом глубину лемехов, то поправлял на ходу сбрую.
Бригада принялась за распашку второго заезда. Куцая кобыленка однолошадника Игната Бурлакова начала
уставать. Озлобившийся Егор Клюшкин, выскочив из борозды, хотел сорвать досаду на выбившейся из сил лошади, норовя ударить ее черенком кнута по переносице. Но Роман успел схватить Клюшкина за руку. Народ столпился около Романа. Кобыленка тяжело дышала, а в подведенном ее паху судорожно бились мышцы. Игнат Бурлаков бестолково крутился около лошади, зачем-то заглядывал ей в кривые ветхие зубы и матерился. Игнат знал, что лошадь устала. Но ему стыдно было в этом сознаться. Как же он мог признать свою доморощенную лошадь столь жидкой и малосильной, что она сдала на первой же упряжке?! Совсем недавно хвалился он на собрании артели выносливостью кобылы, а она возьми да и подведи в первый же день пахоты. И Игнат костерил ее на чем свет стоит. А старый Койча, осмотрев кобылицу, просто сказал:
— Пристала.
— Ну, ясно, понятно...— подтвердил Роман.
— Отстрадовалась, хвост набок!
Игнат сбросил с валька постромки, отвел кобылицу в сторону и начал ожесточенно хлестать лошадь по морде концом недоуздка.
— Да ты с ума спятил, дядя Игнат! При чем же тут лошадь?! — закричал Роман и, бросившись к нему, вырвал из рук повод недоуздка и отвел в сторону нервно подрагивающую телом кобылицу.
Кобыленка стояла, жалко поджав куцый хвост, косясь на хозяина испуганно округлившимся глазом. А тот, осатанев от обиды и гнева, заорал на всю степь:
— А ты, Ромка, моему коню хозяин?!
— Так точно. Хозяин,— заявил Роман.
— Мужики! Граждане! — крикнул Игнат.— Вы слыхали? Он хозяин! А мы кто ему — батраки, работники?!
— Факт! Обыкновенное дело! — поддакнул толкавшийся среди артельщиков Филарет Нашатырь.
— Нет, я спрашиваю тебя: мы батраки тебе? — наступал Игнат на Романа.
— Ох, какой ты крутой, дядя Игнат. Ох, какой ты горячий! При чем тут батрак? При чем тут хозяин? — улыбаясь, сказал Аблай, пробуя угомонить раскипятившегося Бурлакова.
— Ну ты, азиат, лучше помолчи. Ты тут пока ничем не пострадал. Твоего скота в артели пока не видно,— огрызнулся Игнат.
Толпа вокруг понуро стоявшей поджарой кобылы
Игната Бурлакова все росла. С дороги сбегались на полосу случайно проезжавшие мимо хуторяне. На меже стоял подбочась Силантий Пикулин и трясся от злорадного смеха. Откуда-то появился с двустволкой на плече Аристарх Бутяшкин.
А Игнат метался среди толпы и хрипло орал:
— Моя воля! Моя! Захочу — убью и в ответе ни перед кем не буду. А то, видишь, хозяева нашлись! Больно много вашего брата, хозяев, на чужую животину.
— А ты думал как, дядя Игнат? Это правильно, много хозяев. Все мы хозяева,— сказал Роман.
— Правильно! Друс! — хором поддержали Романа русские и казахи.
Михей Ситохин кричал:
— Что такое конь? Конь — он первейший союзник, граждане. Без коня во дворе жильем не пахнет. Куда мы денемся без коня? Никуда. А за конем догляд нужен справедливый, я к чему это говорю?
— Вот именно — к чему? — улыбаясь, спросил Роман.
— Я к тому говорю, что и в артели нам нужно дружно за лошадь стоять. Чужого коня обижать не смей и своего также.
— Так точно. Правильная твоя речь, дядя Михей,— сказал Роман.
— Правильно! Друс! — опять хором подтвердили русские и казахи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
Климушка слушал спокойную речь Романа и мысленно соглашался с ним. Он готов был раскаяться в своем поступке не только перед Романом, но перед всеми членами артели.
Непогода и мелкие производственные неполадки задерживали день ото дня выезд на пашню. Начали перепадать дожди, и земля в низких местах как следует не просыхала.
На хуторе поговаривали, что год будет засушливым. Страшился этой засухи, ревниво присматриваясь ко всяким недобрым приметам, и Мирон Викулыч. Целые дни — от зари до зари — проводил он теперь в поле, приглядываясь к земле и прикидывая, на каком из участков можно раньше начать весеннюю пахоту.
Но вот наконец наступил долгожданный день. Бригада плугатарей во главе с Михеем Ситохиным выехала на распашку бывшего окатовского участка. Девять однолемешных плугов вышли в степь на рассвете. Тайком от людей торопливо осенив себя крестным знамением, Мирон Викулыч взялся за поручни плуга и первым провел прямую, как луч, борозду. Черные пласты жирного чернозема, поднятые остро отточенными лемехами, ложитесь на выжженных пустошах. На пахоту собрались почти все колхозники, и в первую упряжку от плугатарей не было отбоя. Кони шли бойко и дружно. Сбивался на первых кругах не знающий борозды коренной мерин Бек-тургана, но и он обошелся, обтянув постромки, и не отставал от старых лошадей, отлично знавших борозду.
Подпасок Ералла подрался с комсомольцем Санькой Ситниковым. Санька против уговора пошел в шестой объезд. Ералла вырвал у него на завороте плуг, но не успел вовремя забросить его в борозду. Пугливая пристяжная кобыла Михея Ситохина рванулась в сторону, а свернувшийся набок плуг потащился по целине вхолостую. Санька вцепился, как беркутенок, в острые плечи Ераллы, ловко смял его под себя и начал бить. Однако Ералла, вывернувшись из-под него, поддал несколько тумаков, и вот, крепко вцепившись друг в друга, ребята катались по меже под озорное улюлюканье артельщиков. С трудом разнятые Аблаем, ребята разошлись в стороны, и каждый из них втайне наревелся вдоволь злыми слезами.
Мирон Викулыч то выравнивал постромки, то регулировал ключом глубину лемехов, то поправлял на ходу сбрую.
Бригада принялась за распашку второго заезда. Куцая кобыленка однолошадника Игната Бурлакова начала
уставать. Озлобившийся Егор Клюшкин, выскочив из борозды, хотел сорвать досаду на выбившейся из сил лошади, норовя ударить ее черенком кнута по переносице. Но Роман успел схватить Клюшкина за руку. Народ столпился около Романа. Кобыленка тяжело дышала, а в подведенном ее паху судорожно бились мышцы. Игнат Бурлаков бестолково крутился около лошади, зачем-то заглядывал ей в кривые ветхие зубы и матерился. Игнат знал, что лошадь устала. Но ему стыдно было в этом сознаться. Как же он мог признать свою доморощенную лошадь столь жидкой и малосильной, что она сдала на первой же упряжке?! Совсем недавно хвалился он на собрании артели выносливостью кобылы, а она возьми да и подведи в первый же день пахоты. И Игнат костерил ее на чем свет стоит. А старый Койча, осмотрев кобылицу, просто сказал:
— Пристала.
— Ну, ясно, понятно...— подтвердил Роман.
— Отстрадовалась, хвост набок!
Игнат сбросил с валька постромки, отвел кобылицу в сторону и начал ожесточенно хлестать лошадь по морде концом недоуздка.
— Да ты с ума спятил, дядя Игнат! При чем же тут лошадь?! — закричал Роман и, бросившись к нему, вырвал из рук повод недоуздка и отвел в сторону нервно подрагивающую телом кобылицу.
Кобыленка стояла, жалко поджав куцый хвост, косясь на хозяина испуганно округлившимся глазом. А тот, осатанев от обиды и гнева, заорал на всю степь:
— А ты, Ромка, моему коню хозяин?!
— Так точно. Хозяин,— заявил Роман.
— Мужики! Граждане! — крикнул Игнат.— Вы слыхали? Он хозяин! А мы кто ему — батраки, работники?!
— Факт! Обыкновенное дело! — поддакнул толкавшийся среди артельщиков Филарет Нашатырь.
— Нет, я спрашиваю тебя: мы батраки тебе? — наступал Игнат на Романа.
— Ох, какой ты крутой, дядя Игнат. Ох, какой ты горячий! При чем тут батрак? При чем тут хозяин? — улыбаясь, сказал Аблай, пробуя угомонить раскипятившегося Бурлакова.
— Ну ты, азиат, лучше помолчи. Ты тут пока ничем не пострадал. Твоего скота в артели пока не видно,— огрызнулся Игнат.
Толпа вокруг понуро стоявшей поджарой кобылы
Игната Бурлакова все росла. С дороги сбегались на полосу случайно проезжавшие мимо хуторяне. На меже стоял подбочась Силантий Пикулин и трясся от злорадного смеха. Откуда-то появился с двустволкой на плече Аристарх Бутяшкин.
А Игнат метался среди толпы и хрипло орал:
— Моя воля! Моя! Захочу — убью и в ответе ни перед кем не буду. А то, видишь, хозяева нашлись! Больно много вашего брата, хозяев, на чужую животину.
— А ты думал как, дядя Игнат? Это правильно, много хозяев. Все мы хозяева,— сказал Роман.
— Правильно! Друс! — хором поддержали Романа русские и казахи.
Михей Ситохин кричал:
— Что такое конь? Конь — он первейший союзник, граждане. Без коня во дворе жильем не пахнет. Куда мы денемся без коня? Никуда. А за конем догляд нужен справедливый, я к чему это говорю?
— Вот именно — к чему? — улыбаясь, спросил Роман.
— Я к тому говорю, что и в артели нам нужно дружно за лошадь стоять. Чужого коня обижать не смей и своего также.
— Так точно. Правильная твоя речь, дядя Михей,— сказал Роман.
— Правильно! Друс! — опять хором подтвердили русские и казахи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209