Он крутится около подвыпивших мужиков как на иголках и все косится при этом на подоконник кузницы, где стоит давно опорожненная им поллитровка.
Проня Скориков, схватив кузнеца за руку, строго спрашивает его:
— А ты за кого, регент?
— В самом деле, откройся нам, как на духу, какую сторону держишь?
— За какую нацию голосуешь, за нас али за прасолов? — строго спрашивает его дедушка Конотоп.
— Я голосую? — переспрашивает кузнец.
— Именно ты, регент. За какое сословие? — говорит дедушка Конотоп и продолжает: — Вон там, к примеру, тоже робит колхозная артель. Один к одному — бедная нация. А посмотри, как работают,— любо да дорого. Крепко, варнаки, работают. Дружно живут. Вот против такого колхоза я возраженьев не имею. Не отрицаю такого колхоза.
— Ну, там не колхоз, там одна печаль и воздыхание, как поется в одном псалме — глас пятый...— говорит кузнец, охотно принимая из рук дедушки Конотопа щербатую чашку с водкой.
Кузнец быстро пьянеет от мутно-желтой самогонки. Выпив с мужиками по маленькой, он идет впереди них по улице так, словно под ногами у него узкая тропка над насыпью: идет, балансируя, опасаясь, как бы не свалиться. За кузнецом по-прежнему гуськом тянутся мужики.
Вполголоса кузнец напевает:
Хоры ангельские тя славословят, И отверзнутся уста твои!
Вечером того же дня подлетел к кузнице на никулинском жеребце Иннокентий Окатов. Он привез на сварку две порванные косы от сенокосилки, сломанный косогон и передаточную шестеренку. Спешившись и привязав к коновязи жеребца, Иннокентий бросился к кузнице и замер около двери. Дверь кузницы была на замке. На двери — развернутый газетный лист. По газетному листу громоздились друг на дружку полупечатные русские и церковнославянские буквы, разрисованные углем. Зло покусывая губы и щурясь, Иннокентий вполголоса прочел:
«Стой! Не куем!
Кузница совсем закрыта и не принимает и не починяет всяким, которые хочут что-то доказать из себя, кулачье чертово! Они жмут и думают, что у бедноты нет никаких выходов! Теперь посмотрим: кто кого! А в кузницу лучше не суйтесь! Не выйдет!!»
Осатаневший от ярости Иннокентий, сорвав с двери газету, сунул ее зачем-то в карман галифе. Оглядевшись вокруг злобным, затравленным взглядом обложенного волка, он не увидел вокруг ни одной живой души.
— Стрелять их надо! Втихомолку. Из обрезов. В темные ночи. В затылок. Из-за угла! — убежденно сказал он, садясь на коня.
Мужики сидят на завалинке около избушки дедушки Конотопа. Перед ними стоит Иннокентий. Упираясь ногой в бревно, Иннокентий беспрестанно курит. Он злобно отплевывается и глухо, точно сквозь зубы, говорит:
— Предлагаю вернуться в двадцать четыре часа! А кто не подчинится моему словесному приказу, будет исключен к чертовой матери из артели. А вы понимаете, граждане, что значит: исключен? Это значит совершенно лишен всяких благ — и покоса и пашни,— как за измену колхозному строительству, и будет отвержен как совершенно классово чуждый индивидуум в данной местности! Так предлагал сам Карл Маркс поступать с дезертирами колхозного фронта.
Мужики молчат, переглядываясь, беспокойно ерзают на бревнах.
— Итак, моя речь короткая, граждане. Я кончаю на этом. Ваше дело подумать и решить, за социализм вы или против такового? — цедит сквозь зубы Иннокентий и, по-армейски козырнув мужикам, уходит прочь строевым маршевым шагом.
Мужики, оставшись одни, молчат, переглядываются, вздыхают. Затем Калитон Норкин снова принимается за прерванное чтение устава сельскохозяйственной артели. Читает он скверно, по-церковному, нараспев. И очень часто, не закончив одной фразы, вдруг умолкает и, передохнув, спрашивает:
— Ну как?
— Ничего...
— Поняли али тупо?
— Ничего, Капитон, крой дальше. Оно, может, дальше понятнее будет,— откликаются мужики.
Капитон Норкин снова начинает читать, как дьяк, нараспев, с выносом. Мужики слушают и не слушают. Никто из них не вникает в смысл прочитанного. Над каждым из них тяготеют злые, назойливые думы. Про-
трезвевший дедушка Конотоп мысленно раскаивается: зря он, должно быть, погорячился и выскочил из артели. Ведь, чего доброго, и впрямь останешься без куска хлеба, без клочка сена, а тут еще, гляди, и под суд попадешь. Недаром же грозил им судом Иннокентий!
И, словно угадывая тайные мысли Конотопа, Иван Осипов говорит:
— А что вы думаете, мужики, и засудят... Им недолго. У них все законы супротив нас в руках.
— Это за что же, за какую такую дыру? — озлобленно спрашивает ершистый мужичонка в драной соломенной шляпе набекрень.
- За ту самую... Али не слышал, о чем председатель здесь говорил. Одно слово — измена!
— Слово-то дурное, мужики,— задумчиво говорит Капитон Норкин. Нехорошее слово, граждане. Как бы и в самом дело в острог не упрятали вас за такую проминку. Вот я, к примеру, за себя в покое. Моя совесть чиста. Я не увязался за вами сдуру!
Проня Скориков по-прежнему держится непримиримо-воинственно. Перемешивая бранные слова с молитвенной клятвой, Проня уверяет мужиков, что никто их судить не будет. В пример ставит себя. Вот вышел же он из колхоза и живет себе, как сыр в масле катается! Но туг же, вспомнив о бесследно сгинувшей своей полосе, Проня, поджав губы, умолкает.
Протрезвевший кузнец Лавра Тырин бойко работает в кузнице. Двери в кузнице — настежь. Ловко, впришшс перестукиваются молотки над звонкой наковальней. Трахомный Анисим и Корней Селезнев помогают кузнецу: один раздувает мехи, другой работает за молотобойца.
Кузнец оковывает вальки для машинных грабель артели «Сотрудник революции». Привычно и ловко работая молотом, он бубнит, не поднимая припухлых глаз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209