— Любезный, я полагаю, что мы обязаны навести порядок среди граждан этого дома, уважение к соседям точно не входит в список их добродетелей.
— Как вам будет угодно, Сэр.
Магистр расположился в кресле:
— Итак, кого мы имеем в соседях?
— О, Милорд, исключительные граждане, ну вот, например, владелец квартиры № 64 — Ванюхин Иван Алексеевич, приехал из провинции, женился на полоумной дочери генерала, теперь имеет собственный бизнес.
— Какой?
— Охотничий магазин в Крылатском и в Нахабино.
— Так, кто там у нас еще?
— Павлов Александр Федорович — женился на жене своего брата после его безвременной кончины.
— Отчего умер?
— Не выяснено, однако Александр Федорович унаследовал не только жену брата, но и его дело — две мебельные фабрики.
— Да-а, — как-то торжественно сказал Магистр.
— Дальше?
— Извольте.
— Владелец двадцать третьей квартиры — Казулин Е.А., бросил жену и троих детей. Прелюбодействует с двумя секретаршами… Любезный много значительно подмигнул, — одновременно!
— Так, — распаляясь, сказал Магистр, — а квартира № 1?
— Муромский Иван Арнольдович, незаконный игорный бизнес.
— Ба, да здесь же нет честных людей, Любезный.
Слуга Магистра имел такую сложную цепь перерождений, что в конце концов остался без имени, и Магистр из жалости называл его — Любезный и почти никогда не сердился на него. Любезный продолжал:
— Маэстро, да откуда же им взяться, вот господин Голощекин Иван Иванович — обанкротил завод, получил отступные. А вот Иза Адамовна — уморила мужа бизнесмена. О, вот прелестный экземпляр — Воронов Андрей Петрович, предал друга, вошел в сговор и продал акции банка конкурентам.
— И что, так все?
— Почти, но, мой господин, их нельзя обвинять ни в чем, потому что честным путем заработать на эти блага невозможно. Разве вы можете осуждать Борджиа или Ротшильдов? Так все делалось всегда.
Магистр впал в глубокое раздумье. Полчаса он оставался неподвижным, потом как будто очнулся и произнес:
— Любезный, не иначе как нам придется сотворить превращение.
— Превращение, мой господин?
— Да, всеобщее переселение.
— Да, Монсеньор, это будет забавно, предлагаю заселить эти квартиры московскими бомжами. — Слуга с такой гордостью и чванством растянул слово «бомж», что удивил Магистра.
— А что, это достойные граждане?
— Не хуже других, Сир.
— Название интересное, они, что же, все из французов?
— Я бы так не сказал, Милорд.
— Но звучит красиво и на французский манер.
Слуга замялся, подбирая нужные слова.
— Монсеньор, «бомж» по русски означает «без определенного места жительства».
— То есть? — Магистр задумался.
— То есть бездомный.
— Определенно квартирный вопрос решает все в этом городе.
— Да, Милорд.
— Ну что же, наведем здесь порядок — выселяем весь наш корпус и временно заселяем бомжами, полагаю, занятное будет зрелище.
— О, Милорд, в квартире № 13 проживает гражданин Великобритании Вилли Боб.
— Владелец или снимает?
— Владелец.
— Ну, его можно оставить.
— Грешен, Монсеньор.
— Что там?
— Заложил компаньона налоговой инспекции, сам уехал в Россию и сожительствует с замужней дамой..
— Значит, выселяем всех!
Через день офис управляющей компании был завален заявлениями о незаконном выселении, связанном с какой-то странной арендой квартир. Начальник управляющей компании Сопатый Алексей Анатольевич и так питал к роскошной новостройке нездоровые чувства, а теперь и вовсе находился в недоумении. Почти все жильцы разом решили передать свои квартиры в долгосрочную аренду. Что бы там могло случиться с этими богатеями? Утром Сопатый составил дело о новом доме. Там явно творилось что-то неладное. Хотя, кто этих новых русских разберет. Ну, купили себе квартиры на Багамах, и все переезжают. Может быть такое? Может.
Однако уже к полудню на столе Сопатого лежало шестьдесят шесть договоров аренды. Все владельцы квартир заключали договора аренды своей недвижимости на крайне странных, если не сказать больше, условиях. В графе — «предмет договора» У всех стояло одно и то же — передача апартаментов в аренду на девяносто девять лет на условиях арендной платы один рубль в год. Сопатый просмотрел все заявления с предельной тщательностью, но ничего подозрительного с точки зрения документооборота не обнаружил. Он вызвал секретаршу, которая принесла все документы на злополучный дом. Квартир в нем оказалось шестьдесят семь. А заявлений, как уже подсчитал Сопатый, — шестьдесят шесть.
— Дуремарство какое-то, — сам себе пробубнил Сопатый и вызвал своего заместителя.
— Что это может значить?
Заместитель долго просматривал документы и ничего подозрительного не обнаружил.
— Вот то-то и оно, говорю дуремарство налицо.
Алексей Анатольевич Сопатый в отрочестве своем, под давлением родителей, осилил лишь одно произведение мировой литературы — «Буратино». И все нехитрые житейские афоризмы были почерпнуты им из детства. Самое парадоксальное, что благодаря этим афоризмам Сопатый прослыл чуть ли не философом во всех жилконторах, через которые ему пришлось пройти на верх своей сегодняшней карьеры.
Утром следующего дня в офисе управляющей компании творилось нездоровое оживление.
Начальник управления, утром приняв таблетку ибупрофена, прибыл на службу в полной решимости разобраться в странной ситуации. Десятки уверенных в себе господ грозили ему в лицо заявлениями о незаконном выселении из купленных честным путем квартир.
Алексей Анатольевич был вне себя от бешенства, он и так недолюбливал этих богачей, а теперь эти недоделанные олигархи решили еще и поиздеваться над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30