Рассказчик, некий Иаков, повествует об истории, связанной с епископом Нонном. История начинается следующим образом: «В один из дней епископы, сидя все вместе в преддверье церкви, стали просить владыку Нонна наставить их своим словом. В то время как Святой Дух говорил его устами во благо и спасение всех слушающих, вот проезжает мимо первая из антиохийских танцовщиц. Она сидела на иноходце, красуясь пышным своим нарядом, так что всюду сверкало на ней только золото, жемчуга и драгоценные каменья, а нагота ног была украшена перлами. Пышная толпа слуг и служанок в дорогих одеждах и золотых ожерельях сопровождала ее; одни бежали впереди, другие шли следом. Особенно суетный люд не мог досыта налюбоваться ее нарядом и украшениями. Миновав нас, она наполнила воздух благовонием мускуса и мирры». Затем епископ Нонн обратился к окружающим его владыкам с речью, в которой были и следующие слова: «Как вы думаете, возлюбленные, сколько времени она мылась в спальне, наряжалась, прихорашивалась, и с какой любовью к красоте гляделась в зеркало, чтобы достигнуть своей цели и явиться возлюбленным красивой? И это она делала, чтобы понравиться людям, которые сегодня живы, а завтра уж нет. А мы, имеющие в небесах брачный чертог, вечный и не преходящий во веки, имеющие Жениха бессмертного, бессмертие дарующего украшенным Его заповедями, имеющие богатое Небесное приданое, которого нельзя себе и представить, "не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим его" - да что говорить? Разве в уповании вечно созерцать божественный лик и неизреченную красоту мы не наряжаемся, не смываем грязь с нашей жалкой души, а оставляем ее в небрежении?». Позже, как повествует житие, танцовщица раскаялась в своих грехах и приняла монашество.
В этом рассказе речь об украшении собственной внешности известной танцовщицей и блудницей - а мы помним, что топос украшения внешности, как правило, имел отрицательные коннотации в святоотеческой литературе - достаточно нарочито связывается с христианским нравоучительным содержанием; внешняя (неестественная) красота танцовщицы и приложенные усилия по ее обретению, направленные на то, чтобы нравиться мужчинам, ставятся в один ряд с красотой души (в смысле украшения ее добродетелями) и приобщением к Божественной красоте. Это не значит, что в данном рассказе предполагается, что это вещи одного порядка. Просто имеется в виду, что описываемое украшение собственной внешности есть извращенное, но все же подобие стремления к истинной Красоте; по этой причине, в рассказе придается положительное значение и внешней красоте известной танцовщицы.
Итак, чувственно-воспринимаемая красота сама по себе преходяща; она зависима от своего Источника. Принцип красоты в чувственном мире может быть использован как естественным образом, согласным с замыслом Божием, так и образом неестественным. Однако, в свою очередь, оба из них могут быть использованы человеком естественным или неестественным образом, то есть во благо или во грех, в зависимости от его душевного расположения. А именно, хотя основное предназначение естественной чувственно-воспринимаемой красоты заключается в созидании правильного устроения души воспринимающего ее человека, она может и разжигать страсти; также и наоборот, и о неестественной, внешней красоте, при том, что это есть извращение замысла Божиего о смысле красоты, может говориться в положительном ключе, поскольку она позволяет проиллюстрировать определенные важные духовные принципы.


6. Природная красота
6а. Природа и космос
В целом отцы и учители Церкви в своих сочинениях очень часто говорили об определенного рода познании человеком Бога исходя из красоты природы; произведениям же искусства, творениям рук человеческих, они уделяли несравненно меньшее внимание. Можно сказать, тема познания Бога исходя из красоты природы, была у отцов Церкви общим местом. Прислушаемся, например, к голосу святого Дионисия: «Познается же Бог из устройства творений. Ведь если, согласно божественному апостолу, красота творений - то есть, того, что находится в становлении, - являет Творца, то конечно же, познавая, как устроено сущее, мы познаем Устроившего».
Неоспоримый факт красоты этого мира нередко служил даже философским аргументом в пользу единственности Творца в полемике с язычниками. Действительно, если те или иные земные явления красивы, но непостоянны и преходящи, значит должен существовать такой Источник красоты, Который Сам не является преходящим, но существует всегда, и Он должен быть началом для всего многообразия красоты. А значит, этот Источник для всего многообразия прекрасных явлений - один. Таким образом, - как риторически вопрошает преподобный Максим Исповедник - «кто, созерцая красоту и величие творений Божиих, не признает тут же Самого Создателя Началом и Причиной сущих, и Творцом, и к Нему одному не устремится мыслью, оставив сих долу… страстно желая непосредственно приять Того, Кого познал он посредством дел [Его], и с готовностью не отметет свое заблуждение о безначальности бытия миpa, справедливо подумав, что все движимое всяко [когда-то] начало свое движение?».
В творениях учителей Церкви можно встретить и ту мысль (родственную с представлениями неоплатонической и стоической философии), согласно которой грехопадение не повлияло на красоту мира в его целостности, но привело к тому, что, хотя для людей определенные явления в этом мире представляются безобразными, однако, за счет этих явлений сохраняется красота целого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24