Келли был настоящим некромантом, то есть человеком, который использует мертвых для того, чтобы узнать, что будет с живыми. Его любопытству не было предела, а кроме того, он не считал себя связанным какими бы то ни было этическими нормами и правилами.
В ночь на четвертое ноября тысяча шестьсот пятого года Келли убедил Джона Ди, астролога королевы Изабеллы, пойти вместе с ним на кладбище и там вскрыть могилу кормилицы королевы. Он собирался допросить покойную и выяснить у нее, какие колдовские способности та передала королеве, всегда скрывавшей лицо под маской. Однако в ту ночь, тихую и лунную, как эта, им была уготована еще одна встреча. Там, на кладбище, рядом с поваленной и расколотой безымянной могильной плитой, они увидели Гая Фокса, который клялся отомстить монархии, подорвав устои королевства как в прямом, так и в переносном смысле.
Когда гроб был поднят из могилы, два колдуна, довольные тем, что все прошло гладко и никто не помешал им исполнить задуманное, неожиданно столкнулись с мрачным и недружелюбно смотревшим на них человеком, вышедшим из темноты. Понимая уязвимость своего положения, Ди и Келли спросили у Гая Фокса, сколько денег он хочет за свое молчание. Услышанный ответ немало удивил их обоих: «Мне нужно лишь то же, что и вам, – спросить кое о чем того, кто лежит в этом гробу». Колдуны поняли, что имеют дело не с обычным человеком, и с готовностью согласились на его условия. Так, втроем, помогая друг другу нести гроб, они дошли до дома Келли, где без труда сняли с деревянного ящика крышку.
Джон Ди обратился к покойной на том языке, который, как он полагал и как написал позднее в своей автобиографии, был языком Адама вплоть до дня его изгнания из рая. Покойница, от которой к тому времени в гробу остался лишь полуразложившийся труп, откликнулась на могущественное заклинание и в свою очередь обратилась к колдуну с вопросом: «Что тебе нужно? Зачем ты заставил меня вернуться?»
Гай Фокс хотел первым спросить покойницу о чем-то очень важном. Удивленные такой настойчивостью, колдуны уступили его просьбам. Гай Фокс объяснил, что вместе с некоторыми недовольными офицерами и братом иезуитского ордена Джоном Джерардом устроил заговор с целью свергнуть монархию и уничтожить ересь, укоренившуюся в Англии. Заговор должен был осуществиться на следующее утро. Вот почему Гай Фокс хотел знать, добьется ли он с товарищами желаемого успеха. Старая кормилица рассмеялась во весь полубеззубый рот и пугающе-дружеским голосом произнесла: «Гай, ты ведь уже мертв, да-да, и ты, и вся твоя семья, и все, кто пойдет за тобой. Отныне и вовеки твое имя и твоя кровь будут гореть в пламени праздничных костров».
Предсказания мертвецов всегда сбываются, но Ди и Келли обеспокоились судьбой своего нового знакомого вовсе не по этой причине. Джон, полный решимости перейти к активным действиям, воскликнул: «Мы должны помочь этому человеку». Эдвард Келли согласился. Гай смотрел на них, словно не понимая, что происходит, и явно не придавая значения словам колдунов. Его сердце, пораженное столь четким и чудовищно жестоким предсказанием, билось во много раз сильнее и чаще, чем обычно, а все его мысли были направлены на то, каким образом спасти от неминуемой беды жену и детей.
Марк, который выслушал этот рассказ не перебивая, вдруг вспомнил, как в день праздника порохового заговора заметил, что Ада – в те дни еще мисс Слиммернау – ведет себя несколько странно. Не желая слушать даже самых невинных расспросов своего возлюбленного, она убежала прочь и стала играть с огнем праздничных костров. Тогда Марку это показалось довольно неожиданным, но он списал такой поступок на несколько инфантильное восприятие мира его невестой.
Ада внимательно посмотрела в глаза мужу и, выдержав паузу, спросила:
– Ты меня слушаешь?
Вновь поймав нить разговора, Марк утвердительно кивнул. Чуть успокоившись, Ада продолжила свою историю:
– Чем все это закончилось, ты, наверное, и сам знаешь. Гая и его сообщников арестовали в ту же ночь, когда они пытались поджечь здание парламента. Как предсказала мертвая старуха, сначала их пытали, а затем казнили. Досталось и ближайшим родственникам заговорщиков. Так вот, Марк: я принадлежу к прямым потомкам Гая Фокса, который спас свою семью, называя себя вплоть до последнего вздоха чужим именем. Он так и умер, записанный в судебных документах под именем Джона Джонсона. Воспоминания о столь печально знаменитом предке наложили печать на всю историю нашей семьи. У родных Гая Фокса отобрали собственность, имущество и титулы. Ввергнутые в нищету, они нашли свой собственный способ сохранить жизнь и более-менее свободное существование: все родственники, как один, стали актерами и жили из поколения в поколение под чужими личинами. Эту традицию наша семья хранила веками. Лишь на мне она дала сбой, и я выбрала себе жизнь, не связанную с театральными подмостками. Я прекрасно понимаю твое удивление, когда после свадьбы ты стал знакомиться с моими родными. Да, все они актеры и в самом деле уже разучились просто жить, а не исполнять очередную роль. Даже когда они не на сцене, а рядом с тобой, не знаешь, говорят ли они тебе правду или врут, произносят чужие слова или говорят то, что сами думают. Отношения между родственниками в нашей семье всегда были сложными, но еще сложнее складывались отношения с внешним миром: почти все наши браки заканчивались разводами, но никто, ни один из нас, за все эти столетия не предал семью и не поступился нашими общими интересами. Кроме тебя, ни один посторонний не знает об этом не то братстве, не то сборище заговорщиков, которое существует уже несколько веков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158