Ада вскочила с дивана первой и, надев домашние туфли, пошла открывать.
– Бандероль для мистера Харпера, – доложил молодой почтовый посыльный с растрепанными от ветра волосами. – Распишитесь, пожалуйста.
Ада не стала спрашивать у почтальона, откуда пришла посылка, и лишь поставила закорючку в протянутой ей квитанции. Марк выглянул в прихожую и заинтересованно смотрел, что происходит. Он, конечно, удивился, но не заподозрил ничего дурного. Ада протянула ему пакет, даже не посмотрев на адрес и имя отправителя.
– Интересно, что там? Вроде бы и весит немного.
Марк, которого не меньше интересовало содержимое пакета, не стал разглядывать упаковку, а просто вскрыл ее и бросил на пол. В бандероли, завернутая в мягкую ткань, лежала небольшая деревянная шкатулка. Марк и Ада вопросительно посмотрели друг на друга.
– Наверное, какой-нибудь заблудившийся на почте свадебный подарок, – улыбаясь, предположила Ада.
Марк аккуратно открыл шкатулку.
– Ну что, – немного нервно спросила Ада, – что там внутри?
Марк запустил руку в коробочку и, покопавшись в соломе, вытащил небольшую деревянную фигурку. Едва взглянув на нее, оба поняли: перед ними кукла-марионетка из сказки Коллоди. Да, да, ошибиться было невозможно: именно Пиноккио, и никто иной, смотрел на супружескую пару дерзкими и нахальными глазами.
Ада не на шутку встревожилась:
– Этого не может быть. Это какое-то наваждение!
Марк с любопытством разглядывал деревянную куклу.
– Посмотри, откуда это прислали, – сказала Ада, стараясь взять себя в руки.
Осмотрев всю упаковку, они не нашли ни имени, ни адреса отправителя. Почтовый штемпель и марки были мексиканские. Судя по дате, посылку отправили месяц назад.
– Это Антонио! – воскликнула всерьез разозлившаяся Ада. – Этот чертов мексиканец решил окончательно испортить нам жизнь, но я ему этого не позволю.
Марк, не слушая жену, продолжал разглядывать куклу. Деревянный мальчик был одет в белую остроконечную шапочку и красный с зеленым костюмчик; короткие, до колена, штанишки, белые носочки, на ногах черные башмаки, а в спину вмонтирован нехитрый пружинный механизм. При нажатии на маленький рычажок Пиноккио двигал руками и ногами, а также наклонял голову, словно здороваясь. В качестве глаз у него были нарисованы два белых кружочка с черными точками в центре. Длинный и тонкий нос заканчивался, как и шапочка, острым кончиком. Лицо дополняли нарисованные крупными мазками губы, застывшие в беспечной улыбке.
Ада молча смотрела на Марка, который рассеянно, не замечая ничего вокруг, играл с двигающейся куклой. Подходить к нему и пытаться о чем-нибудь заговорить было сейчас бесполезно. Ада собрала волю в кулак и решительным движением вырвала игрушку из рук мужа. Против ее ожидания, Марк не оказал никакого сопротивления и даже не возмутился. Сама не понимая, что делает, Ада подошла к камину и без единого слова швырнула деревянную куклу в огонь.
По гостиной мгновенно распространился запах влажного леса и свежих листьев. Ада почувствовала, что задыхается. Марк же, наоборот, вдохнул запах старого дерева, давно не видевшего солнечного света, полной грудью. В какой-то момент у них обоих возникло ощущение, что дождь идет не на улице, а прямо у них в комнате. Крохотные капли – размером с острие иголки – впивались в их кожу.
Ада хотела подойти к Марку, но какая-то сила удержала ее на месте. Ее ноги словно приросли к полу. Марка в доме уже не было, хотя физически он по-прежнему сидел на месте, а его глаза неотрывно смотрели в огонь, медленно, но неотвратимо пожиравший куклу. Сначала у Пиноккио сгорели ступни и руки. Костюмчик и носочки продержались чуть-чуть дольше. Вскоре от деревянного мальчика осталась лишь одна голова; его длинный нос походил на сгоревшую спичку. Шапочка-колпачок стала из белой темно-коричневой, словно вылепленной из керамики. Запахи леса, дерева и листьев врывались в гостиную из каминной топки волнами – как ароматы духов. Так продолжалось, пока кукла не превратилась в несколько едва тлеющих угольков.
Марк встал со стула и оглядел комнату невидящим взглядом. Он был словно одурманен ароматами, шедшими из камина. Открыв дверь, вышел на улицу с таким решительным видом, будто уже точно знал, куда именно собирается идти. Густой туман и серое, почти свинцового цвета небо стали для него отличным маскировочным фоном: буквально через несколько секунд силуэт Марка исчез из виду. Это произошло еще до того, как он вышел за калитку сада, окружавшего дом.
Ада по-прежнему стояла у камина неподвижно. По ее щекам текли слезы, а в душе все сильнее занимался пожар безотчетного страха. Она уже раскаивалась в том, что, поддавшись минутному порыву, столь поспешно сожгла эту проклятую куклу. Глядя в пасть топки, она видела лишь синенький огонек, пляшущий над маленькой кучкой углей. От этих углей в воздух поднимались небольшие, но плотные облачка белого дыма – как будто кто-то там, в глубине камина, курил любимую сигару.
Марк все шел и шел к слэптонскому пляжу. Море разыгралось, и волны прилива прилизывали и причесывали прибрежный песок. Влекомые волнами камни оглушали окружающее пространство, ударяясь друг о друга. Они словно аплодировали каким-то невидимым актерам, скрытым за белым занавесом пены прибоя. Мысленно Марк уже был там – в волнах, в той бескрайней пустоте, где его измученная, израненная душа разбивалась на бесконечное множество ощущений, оставляя после себя одну зияющую рану в сознании. Он не помнил ни кто он такой, ни как его зовут, ни где он находится, ни даже был ли он когда-нибудь в каком-нибудь другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158