И Сережка на коленях, хлопает ее по щекам и заламывает в отчаянии руки... А рядом со спокойным безучастным лицом, похожим на маску фараона, возвышается Максим, родственная душа. (Как будто за лабораторными мышами наблюдает.) И даже не пытается помочь: одной мышкой больше, одной меньше - ах, какая досада!..
Конечно, есть немалая вероятность, что она просто-напросто подключила свое богатое художественное воображение, но в любом случае стоило перестраховаться. С подобными вещами не шутят, здесь уже вопрос жизни и смерти... (Если у нее к алкоголю устойчивость примерно так нулевая, то что тогда говорить о наркотиках?)
Несмотря на эти вполне здравые соображения, настроение все равно безнадежно испортилось, камнем скатилось до нуля. Обида на Сергея засела колючкой глубоко в груди - да так, что сам Мартын с его хваленым перепросмотром не достанет! Теперь будет грызть изнутри, высасывать энергию... "Называется, сходила на день рожденья, развлеклась дальше некуда! Всю жизнь буду вспоминать! - Яна принялась сама себя попрекать, распаляясь все сильнее и сильнее: - Ну почему у меня всё не как у людей?!.. Вот говорит же мама: "Вечно ты куда-нибудь вступишь!" Как в том анекдоте про Крокодила Гену с Чебурашкой: то в комсомол, то в алебастр.."

Глава десятая. Что же делать?..
Чувства, в которых тебя оскорбили,
никогда не бывают лучшими.
(Козьма Прутков)
Она решила пройтись от старого города до железнодорожного вокзала пешком, а там уже на что-нибудь попутное сесть. (И неважно, в общем-то, на что...) До того рвалась прогуляться, остудить разгоряченную голову, что не остановил ни ветер, ни даже непроглядная, сгустившаяся по-осеннему тьма, слабо разбавленная горящими то там то сям горбатыми фонарями. Вот тебе и центральная улица Города, дожились! Времени-то всего шесть с копейками, а темень уже хоть глаз выколи... Тоска зеленая. Янка по дороге и сама не заметила, как снова принялась себя жалеть - и до того разошлась, что едва не разревелась на ходу. От досады на себя, обиды на Макса, "родственную душу" со времен Древнего Египта, что готов продать за грош, на Сережку и еще того другого, "нездешнего"...
Выручил мобильник, старый друг и верный соратник - тоненько звякнул SMS-кой. Светка из Клуба кастанедовцев: на экране телефона ярко высветилось краткое, без лишних реверансов сообщение, что обещанное народное вече собирается не в понедельник, как планировалось до того, а сегодня. "Во как быстро развернулись, молодцы! А все Светлана, организационный талант... Или нет, тут не талант - талантище! - отметила Яна с уважением. - Все-таки Мартыну с ней повезло." (Эти двое могут морозиться сколько угодно, ну и делать вид, что не имеют друг к другу абсолютно никакого отношения, но ее-то, Янку, не проведешь!)
Короче говоря, пришлось разворачиваться и шагать в обратную сторону, прямиком к Суворовской - как раз туда, откуда пришла. Но Яна была только рада новой отговорке не идти сразу домой: может, по дороге хоть отвлечется и за клубными проблемами забудет про свои "высосанные из пальца", как ужасно дипломатично заверяет мама.

И опять все сложилось совершенно не так, как Янка ожидала! Пока она гигантскими от спешки шагами поднималась по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, в голове успела пронестись добрая сотня вариантов: во-первых, может быть, никто и не пришел! Будет все та же доблестная мушкетерская троица - Мартын, Светка и она. Вариант номер два был чуток получше, но тоже не фонтан: может, даже и пришли, подтянулись потихоньку, но работать по наполнению клубного резервуара ни у кого не возникло хоть самого малого желания. Сидят себе за маленьким столиком у окна, поближе к батарее, прихлебывают травяные чаи, жуют притащенное из дому печенье и треплют языками, как это обычно и происходит у них на посиделках... Ла-ла-ла, бла-бла-бла, из пустого в порожнее!
Но действительность превзошла ее самые смелые ожидания: клубный народ наличествовал почти в полном составе, зато состояние у кастанедовцев было, мягко выражаясь... Не совсем адекватное. Сидели, кто куда упал: на стульях, на разбросанных в беспорядке матах, на голом паркетном полу, и ритмично покачивались под что-то медитативно-красивое, на слух вроде бы индийское, исходящее из Мартынового компьютера. По звучанию эта музыка напоминала бесконечную певучую мантру, Янка разобрала лишь несколько слов: "Джей, Ганеша, ракша мам..."
Некоторые, самые безбашенные, подпевали вслух с закрытыми глазами, и вид у всех без исключения был самый что ни на есть трансовый, даже у Мартына... Видеоклип, наверное?
Посвящается, видно, Яниному любимцу, индийскому божеству Ганеше (его еще изображают четвероруким, с человеческим телом и массивной слоновьей головой). У нее в комнате возле компа стоит привезенная папой из Франции статуэтка, увешенная разноцветными "гавайскими" гирляндами - бумажными, само собой. Янка с ним, Ганешей, каждое утро здоровается и под особенно бодрое настроение чешет по брюшку - кто-то из клубных знакомых затравил однажды байку, что от этого исполняются желания. Вероятней всего, решил подшутить над легковерной публикой.
Возвращаясь к мантре: видеокассета была любительская, качества весьма посредственного, но невзирая ни на что, от певца явственно исходили волны всепоглощающей любовь и благодати, иначе и не скажешь... Как от Христа. Вот оно что!.. Этот неизвестный Яне - а значит, не самый популярный, как она успела определить - певец странным образом походил на Иисуса из ее видений. Вот разве что глаза не синие, а темно-карие, восточного типа. И эти непонятные, трогающие своей простотой слова, проникающие в самое сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62