), поднял глаза – вот они, Покровские ворота. Смешные такие – деревянные, слегка помпезные. Несколько стрельцов уныло бродили рядом с воротами – в красных (клюквенных?) и зелёных кафтанах, горели костры – невесёлые, дымные, тоскливые. Но противно пахло вовсе не от костров: в обе стороны от ворот шёл полуразрушенный неглубокий ров, а по городской стороне рва стояли виселицы, визуально – несколько сотен.
«Ничего не понимаю! – брезгливо заявил внутренний голос. – Ну, повесили гада, какие вопросы? Заслужил – получи! Это как раз и понятно. Повесили – сняли и закопали. Нет же, всё должно висеть – в назидание другим… Вон – скелет висит в обносках… Да, бывает. Но как же – воняет, так его! Ладно – перетерпим…»
А ещё рядом с дорогой, метрах в десяти, стояла толстая дубовая колода, возле которой горкой лежало с пару десятков отрубленных, уже почерневших воровских рук, над этим холмиком настырно кружили, хищно жужжа, разноцветные жирные мухи…
Егор спокойно проехал через ворота.
Все эти поручения по чулкам-микстурам – дело плёвое: гаркнул пару раз, что шкуру снимет, бросил вожжи, вошёл, забрал посылки, дальше поехал. Правда, около аптеки какие-то серые личности явно намеревались увести повозку, но – успел, по ходу дела сорвал с аптечного фасада плоскую вывеску, метнул. Попал, конечно, будут, уроды, знать в следующий раз, с кем связались…
А вот с Рыбными рядами – это да! Блин, это был реальный 1995 год, самые что ни на есть натуральные и тёмные бандитские времена. Подъехал – лучше бы не подъезжал: вонюче, людно, нищих и калек – несчитано, такое впечатление, что раза в два больше, чем обычных людей – покупателей и продавцов вместе взятых…
– О, кукуйский хват пожаловал! – известил тоненький наглый голосок. – Чечаз мы его смешаем в солянку польскую! Гы-гы-гы!
Подошедший паренёк был низкорослый и худенький, лет восемнадцать-девятнадцать, но по глазам было сразу видно, что парнишка тёртый, скользкий и смышлёный. К ногам юнца преданно жался здоровый тёмно-серый волкодав.
– Ты сторожишь, Швелька! – с усмешкой посоветовал пареньку безногий калека, скромно стоящий у обшарпанной стены двухэтажного дома. – Данилыч-то у нас нынче обитает при знатных чужеземных господах. Пожалуется на тебя немчуре, а те ребята страшные, вмиг задерут – как дикого кабана, ха-ха, – засмеялся невесело, словно бы через силу.
– Ну, чего тебе надо, вьюноша шустрый? – дружелюбно спросил Егор. Сперва-то он хотел по-простому заехать наглецу в зубы, но потом присмотрелся: за худосочной спиной Швельки маячило несколько хмурых личностей – полных отморозков, по внешнему виду. Да и у волкодава глаза посвёркивали очень уж недобро. Опять же следовало и приятелей здесь заиметь, к которым можно было бы обращаться с разными вопросами.
– Да ты совсем забурел, морда кукуйская! – неожиданно возмутился парнишка. – Всего-то и старше меня на один годок, а обзывается «вьюношей»!
Егор нахмурился слегка:
– Ты по делу говори, земеля, нет у меня времени точить лясы с тобой!
– Можно и по делу. Одна копейка с тебя – возок постеречь. И ещё две – за прошлый раз.
– Какой ещё такой – прошлый раз?
– А неделю назад, запамятовал? Кто уехал, а за охрану так и не заплатил, мол, очень торопился к зазнобе?
– Ну, было такое дело, – легкомысленно пожал Егор плечами. – Бывает. А почему две деньги, когда полагается одна?
– Одна – за честный пригляд, другая – честный штраф, чтобы не забывал в другой раз. Так-то вот, если по правде!
Бросив вымогателю три копейки-чешуйки, Егор прошёлся по рядам. Рыбное изобилие откровенно поражало: каких рыбин тут только не было, всевозможных видов и размеров! Рыба свежая и вяленая, копчёная и солёная – в больших бочках. Один из осетров явно весил больше ста пятидесяти килограммов, гигантский сом был длиной больше трёх метров… И всё это было безумно и непривычно дёшево: за пару-тройку копеек можно было купить приличный по размерам бочонок с солёной воблой или полновесный килограмм (на глазок) свежайшей чёрной икры.
Быстро сделав покупки, Егор подошёл к возку, уверенным барственным жестом подозвал к себе Швельку.
– Чего тебе ещё? – недовольно скривился паренёк, провожая жадным взглядом дородную боярыню в собольем капоре (и это летом!). – Говори быстрее, а то у меня ещё дел невпроворот!
Волкодав солидно гавкнул, словно соглашаясь со своим хозяином.
– Ты уважаешь хлебное вино?
– А кто же его не уважает? Ты знаешь такого человека?
– Тогда давай через следующий первый день недельный встретимся в царском кружале, в том, что на Разгуляе. Посидим, покалякаем с тобой за жизнь нашу скорбную…
– Дело намечается какое? – Глаза Швельки заблестели заинтересованно.
– Может, и дело! Там видно будет…
– Тогда я с собой ещё прихвачу Алёшу Бровкина. Помнишь, вы с ним пирогами тухлыми торговали вместе?
– Помню, прихвати, конечно! – согласно кивнул Егор головой, а про себя подумал: «А Толстой-то свой роман писал – со знанием дела, глубоко копал, видимо…»
Он доставил все покупки в скромный домик Монсов, предварительно подменив флакончик с микстурой от кашля на аналогичный, купленный в другой аптеке, отчитался, отдал сдачу.
– Как пообедаешь, так сразу же иди к Лефортовой дворне! Старик Вьюга уже спрашивал о тебе, – сообщила Анхен, поправляя на своей голове многочисленные бигуди. – Да смотри, не забудь про Петера! Как только, так сразу веди его ко мне. Да и на вино с наливками не налегай, молодой пропойца…
На обед Лукерья предложила постные щи с репой и капустой, совершенно невкусные и несолёные, а вот белый пшеничный хлеб был что надо – мягкий, ароматный, духовитый, с аппетитной коричневой корочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18