Это оказалось не так легко. Только после длительной "психологической атаки" Игьюгарьюк, по словам Расмуссена, "так определенно утверждавший, что он не заклинатель духов и ровно ничего не знает из древней истории своего народа, переменил фронт, почувствовав ко мне доверие и поняв, как серьезно отношусь я ко всем этим вопросам. Поэтому мне удалось с его помощью заглянуть в глубины эскимосской культуры" /20/.
В. Скит, исследователь племени семангов (Малайя), пишет: "Хотя я имел много бесед с семангами, как с западными, так и с восточными, на тему об их религии, они высказывали полное неведение относительно какого-либо высшего существа, пока в один прекрасный день один из них не воскликнул в необычайно доверчивом тоне: "Теперь мы по правде готовы рассказать тебе обо всем, что мы знаем!" - и сейчас же принялись сообщать мне сведения о Та-Понн (то есть Хозяине Понн), чрезвычайно могущественном и добром существе, которое описывалось ими как Создатель мира" /21/.
Аналогичный случай рассказывает М. Вановерберг. Он расспрашивал негритоса Масигуна о том, кто сотворил человека, но тот ничего не мог сказать на эту тему. Однако впоследствии из разговора выяснилось, что соплеменники Масигуна оставляют после охоты часть мяса в жертву существу по имени Никав. "Никав" по-ибанагски означает "Хозяин", "Господь". Вановерберг заинтересовался им.
"- Вы говорите - Никав, а кто этот милый? (Я умышленно употребил это выражение, скорее умаляющее или даже слегка презрительное.)
- Кто он? (И тут выражение его лица показало глубокое изумление перед моим невежеством.) Ну, тот, конечно, кто поставил на место Землю (И в этой связи он сделал широкий жест и вытянул руку, двигая ею слева направо) " /22/.
Необходимо также учитывать, что у многих народов рассказывать о тайнах религии непосвященным и тем более нетуземцам запрещено. Австралийский юноша, например, проходит длинный цикл испытаний до тех пор, пока не сочтут его достойным подвергнуться одному из высших обрядов: лицезреть самые священные символы и ритуалы тайной жизни и узнать о существовании Великого Всеобщего Отца" /23/.
Таким образом, понимание духа первобытной религии европейцами встречает существенные препятствия: 1) в разобщенности народов; 2) в скрытности туземцев и в их отношении к своим религиозным тайнам; 3) в недостаточной подготовленности исследователей и их плохом знании языка.
x x x
В XX столетии культурная изолированность народов стала ослабевать. Несмотря на то что наш век явился веком насильственных переворотов, войн и жестокостей, контакты между народами и культурами все же необычайно укрепились и возросли. Для современного зрителя пещерная живопись Альтамиры, наскальные изображения доисторической Сахары, египетская скульптура и древнерусские иконы - не просто памятники прошлого, они приобрели жизнь подлинных произведений искусства: европейцы восхищаются выставками мастеров Африки, Индии, Мексики; ритмичные мелодии африканских и индейских танцев вошли в плоть и кровь современной музыки Европы и США. Азия, Африка и европейские страны интенсивно обмениваются культурными ценностями и начинают понимать друг друга. Культура "дикарей" уже не кажется мертвым пережитком каменного века, интересным лишь для специалистов.
Армия ученых, миссионеров, исследователей устремляется в те заповедные миры, где люди еще живут жизнью наших далеких предков. Многие белые на десятки лет поселяются среди "дикарей" и собирают обширные материалы об их верованиях и обычаях, завоевывают доверие туземцев, проникают в их тайны /24/. Русским читателям должны быть известны подобные подвижники науки и гуманизма из таких книг, как "Аку-Аку" Т. Хейердала, где рассказывается о Патере Себастьяне Энглерте, и "Дикари живут на Западе" Э. Лундквиста, который говорит о жизни ученых-миссионеров среди современных людоедов.
Результаты самоотверженного труда исследователей превзошли все ожидания. Перед европейцами открылся новый удивительный мир богатейшей духовной культуры тех, кого еще совсем недавно не хотели признавать настоящими людьми.
И прежде всего рухнула легенда о пресловутом "стихийном материализме" дикарей. Например, вся жизнь такого примитивного народа, как австралийские аборигены, оказалась сплошной мистерией. Цель и смысл своей жизни австралиец видит в общении и в конечном соединении с незримым духовным миром, который для него гораздо более реален, чем мир материальный. "В религиозном опыте примитивных, - пишет американский этнограф Поль Радин, полвека работавший среди индейцев, - мы находим все градации и оттенки переживаний, которые существуют в развитых или высших религиях; мы находим здесь подлинных мистиков наряду с рационалистами, конформистами, революционерами потрясателями основ, идеалистами и прагматистами" /25/. А знаток австралийских аборигенов Дж. Элькин считает представления о том, что примитивный быт якобы не дает возможности развиваться духовной жизни, в корне ошибочными. "Белые, - пишет он, - склонны недооценивать философские способности примитивных народов, однако отсутствие одежды и сложного хозяйства вовсе не означает отсутствия мысли. Примитивные народы могут уделять созерцанию больше времени, чем мы, и мы заблуждаемся, считая, что когда австралийский абориген, по-видимому, сидит без дела и смотрит в пространство, то он ни о чем не думает" /26/.
Искусство современных так называемых дикарей есть отражение их богатой духовной жизни. Во многом оно аналогично искусству каменного века, произведения которого создавались, очевидно, не только в целях эстетических.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113