Мама приносит нам в гараж блюдо с горячими мясными пирожками и мы поедаем их, усевшись на широкие хромированные подножки, наспех вытерев замасленные руки ветошью. Отец неплохо зарабатывает, и мы можем позволить себе не только солидную современную игрушку с гравиприводом, но и это допотопное чудище на электротяге. Как говорит отец — для души. Хотя кататься на нем в городе довольно проблематично — дорожное покрытие давно не рассчитано на передвижение на колесах. У отца довольно редкая для Нового Торонто профессия — он водитель грузовых гравипоездов. Таких как он — поискать. Молодежь рвется в колледжи и университеты, мечтает стать инженерами на биохимических заводах и ходить в чистеньких сорочках, наблюдая за контрольными мониторами в кондиционированных офисах. Сутками напролет крутить баранку многотонного монстра, мотаясь между городами, охотников не найти. Поэтому и жалование у отца — побольше, чем у дипломированного инженера с солидным стажем, хотя он и иммигрант в первом поколении. Пирожки истекают паром, горячий мясной сок пачкает мне подбородок. Вкус у маминой стряпни такой, что язык можно проглотить. Отец проглатывает очередной кусок и тянется за пивом. То есть я думаю, что за пивом. Но вместо цветной запотевшей бутылки в руках у него отчего-то банка саморазогревающегося пойла из походного рациона. Я даже не удивляюсь, откуда она взялась — сон есть сон. Пересмеиваясь, мы продолжаем набивать рты грязными руками. Моя сестренка в это время забирается в кабину через распахнутую заднюю дверцу и давит обеими ручонками на кнопку сигнала. Джип протяжно пищит. Я успеваю удивиться, откуда у нашего динозавра такой тоненький голосок и открываю глаза. Пищит мой коммуникатор на прикроватном столике. Панель едва заметно помаргивает красным. Режим тревоги. Ника шевелится, тоже разбуженная комариным зудом. “Все, все, спи, моя хорошая”, — шепчу я ей, высвобождая руку и затыкая, наконец, нудный сигнал. Что там может случиться? На цыпочках выхожу из спальни и безуспешно пытаюсь связаться со своим охранником. “Абонент недоступен” — раз за разом отвечает мягкий женский голос. Что за дьявол? Холодея от неприятного предчувствия, набираю номер автозаправки по соседству. “Абонент недоступен”. Вот зараза! Ставлю коммуникатор на автоматический дозвон и начинаю быстро одеваться. Целую сонную Нику. “Милая, мне надо срочно уехать”.
— Что-то случилось? — щурится она непроснувшимися глазами.
— Да нет, ничего страшного. Скоро вернусь. Спи.
Ночной город пахнет озоном и пылью. “Секундо” летит по пустым виадукам, словно белая пуля. Меня останавливает полицейский патруль. Молодой полицейский проверяет мои документы, пока его товарищ демонстративно целится в меня из дробовика, стоя за ограждением блок-поста. Свет яркого прожектора слепит мне глаза. Во избежание недоразумений держу руки ладонями на руле. Сканер в руках копа тихо пищит.
— Проезжайте, сэр! — коп возвращает мне удостоверение, — Будьте осторожны, сегодня неспокойно.
— Спасибо, офицер, обязательно.
Снова пустые улицы мелькают по сторонам. Опять патруль. На этот раз передвижной. Опять проверка документов. Глухое раздражение заставляет меня нервно барабанить пальцами по панели.
— Офицер, извините меня, я опаздываю.
— Перекресток между Шестой и Восемнадцатой закрыт, поезжайте через Восьмую, — говорит полицейский.
— Что случилось? — интересуюсь я.
— Как обычно. Латиносы, — раздраженно отвечает коп. Похоже, ему сегодня задали этот вопрос уже раз пятьдесят.
Сворачиваю налево на ближайшей развязке. Где-то впереди зеркальные башни отражают яркие всполохи огня. Становятся слышны сирены пожарных. Через минуту звуки происшествия проносятся мимо и затихают позади. Оживает коммуникатор.
— Господин Трюдо? — интересуется мужской голос, не включая изображение.
— Слушаю вас.
— Управление полиции, западный округ. Сэр, это вам принадлежит склад на сороковом километре шоссе номер семь?
— Да, мне.
— Прошу вас срочно прибыть туда. Могу выслать за вами машину.
— Уже, офицер. Буду на месте минут через тридцать. Может, просветите меня, что случилось?
— Вам все объяснят на месте. Требуется ваше присутствие на месте происшествия. Всего доброго. — коммуникатор пискнул, подтверждая разъединение с абонентом.
Происшествия? Значит, молчание склада неслучайно. Неприятный холодок в груди растет. “Господи, не дай мне облажаться. Господи, не дай мне облажаться. Господи…”.
8
Багровое зарево в ночи вижу издалека, за несколько километров. Выжимаю из “Секундо” все, что могу. С визгом тормозов останавливаюсь у полицейского ограждения. Красные маячки на нем тревожно перемигиваются, растянувшись вокруг неровной цепочкой. Очень красиво, если смотреть со стороны и не знать, что эти маячки моргают вокруг того, что осталось от твоего бизнеса. На месте склада — полыхающее месиво, из которого нелепо торчат ребра металлических ферм в оплывающих потеках пластика. Несколько пожарных роботов, ослепительно сияя в отблесках огня, топчутся на границе пожара, заливая его потоками пены.
— Я владелец склада, — кричу я бронированному полицейскому за ограждением, — Мне позвонили из управления.
Коп опускает прижатый к груди дробовик, с кем-то коротко говорит по радио, разрешающе машет мне рукой. Пролезаю под ограждением. Ко мне спешит какой-то полицейский чин, тоже весь в броне. Мимо, расцвечивая деревья разноцветными вспышками маячков, с гулом проносится здоровенный пожарный автомобиль.
— Сэр, я лейтенант Саров, управление Западного округа, — представляется полицейский, подняв лицевую пластину, — Могу я взглянуть на ваши документы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23