Маркович Дан
Разные звери
Дан Маркович
Р А З Н Ы Е З В Е Р И
Арто
Шофер уехал, а мы с Борисом начали носить вещи на третий этаж в мою новую квартиру. Жильцы внимательно наблюдали за нами, и две старушки вышли на лестницу, чтобы лучше видеть. Мы оставили на траве ящик с мелкими вещами, среди них ракетка и теннисные мячи. Один мяч откатился в траву. Я видел его, но решил, что возьму потом. Когда мы спускались в очередной раз, то увидели большую рыжую собаку, которая сидела неподалеку под деревом и смотрела на вещи. Видно было, что этот пес давно живет один и ест не каждый день. Я свистнул ему, но он не пошевелился. Мы взяли ящик и понесли наверх. Когда мы вернулись, мячика не было, и собаки тоже. "Это он взял,- закричал кто-то из окна,- это Арто..." Я посмотрел через дорогу. В высокой траве виднелась рыжая голова, пес смотрел на меня. Я подошел. Арто сидел и перед ним лежал мячик. "Отдай мяч..." Он зарычал, схватил мяч и отбежал на несколько шагов, но при этом дружелюбно вилял хвостом. Он хотел играть и умел играть с мячом. Он хотел, чтобы у него отняли мяч и бросили старинная игра всех собак. Но для этого нужно было подпустить меня ближе, или оставить мяч и отбежать. Он боялся, что я заберу мяч, и подпустить меня боялся - видно не раз его били. Я оставил ему мяч и вернулся к дому. Потом я видел его почти каждый день, и кормил. Домой он не шел, хватал еду и отбегал в сторону, быстро глотал и возвращался. Иногда он шел за мной в магазин и там ждал, пока я куплю булку идам ему кусок... Настала зима. Арто спал на люках, там не было снега и снизу шло тепло. В сумерках я не замечал его и подходил вплотную. Он поднимал голову. "Привет, Арто..." Если он был сыт, то не шел за мной, и снова ложился спать. Иногда он исчезал на несколько дней, и я думал, что его поймали как бродячего пса, но он появлялся снова, облезлый, голодный, со светлыми упорными глазами. Он дожил до лета и снова лежал на лужайке перед домом. И осенью он был здесь, а в ноябре, в первые холода исчез, и я больше его не видел. Я ждал его до весны, надеялся, что вернется, а потом взял себе щенка, палевого - как Арто, только с темными глазами.
Хомяк
Кажется, его подарили моей дочери, этого белого хомячка. Сначала все возились с ним и сюсюкали, а я держался подальше - мне противна слащавая возня с животными. Потом к нему привыкли и почти забыли, а он жил под креслом, и был рад покою, и тому, что еды вдоволь. По вечерам, когда все засыпали, я выходил на кухню и пил чай. Я любил это время. Днем спешишь и все кому-то должен, но вот наступает вечер, все идут спать, а тебе подарен кусочек твоего времени. В тишине вылезал хомяк и смотрел на меня, а я на него - мы не мешали друг другу. Я подсыпал ему зерна и смотрел, как он ест, и как растут его мешки за щеками. Он убегал к себе и снова прибегал - уже с худыми щеками, и снова торопливо ел... Тепло давно прошло, и сухой сентябрь позади, наша жизнь вдвигалась в темноту - приближалась зима. Хомяк не знал о зиме, но знал, что делать, чтобы жить и выжить, его никто не учил, он знал это всегда. А я много знал о зиме, о прошлых зимах, и помнил больше, чем он, но что делать - не знал. Каждый раз зима заставала меня врасплох. Я стал понимать боязнь стариков умереть зимой, в темноте, среди холода природы... А вот хомяк готовился.
Однажды вечером я долго ждал его, а он все не вылезал. Я заглянул под кресло. Он лежал там на боку и не двигался. Я взял его на руки - он часто дышал, изо рта стекали капельки крови. Скорей всего, кто-то неосторожно прижал его, может быть, дверью, или еще как-нибудь... Вчера еще он так озабоченно бегал здесь и смотрел на меня крошечными темными глазками... Мне казалось, что он сейчас вскочит, отряхнется и все будет по-старому, но он все лежал, и стал дышать с судорожными всхлипываниями. Он мучился, и мне надо было его убить, а я не мог и все сидел и смотрел на него... Мы были с ним вместе, и чужие в этой большой квартире, и зиму я буду встречать без него... Я принес эфир и стал его усыплять. Налил на вату очень много, чтобы он сразу уснул и умер незаметно для себя, как я себе желаю, но он все дышал и дышал... Наконец, он замер. Я завернул его в наволочку и вышел на улицу. Небо было звездное - к холодам. За домами начиналось поле. Я выкопал ямку, похоронил хомяка, и пошел домой.
Чертова баба
В универмаг на Юго-западе забежала собака. Видно было, что ей хочется отдохнуть и согреться, и, может быть, перехватить кусочек. Она забилась под лестницу и стала зализывать свежую царапину на передней лапе. Эта собака давно не живет дома. У меня была булка, и я отломил ей кусок. Она с жадностью съела и стала смотреть, не дам ли еще. Подошла женщина, молодая, хорошо одетая, и говорит:
- Видно у вас никогда не было собак.
Я не стал отвечать, жду, что она скажет дальше. Она продолжает допытываться:
- Ведь не было?..
Ну, что ей сказать... что у меня есть собака - неизвестно, к чему она клонит, да и почему я обязан ей объяснять... Или скажу, что нет... похоже, она обрадуется -- угадала, начнет меня учить... Я молчу. Она достает из сумочки сухарь и дает собаке. Собака берет сухарь и с удовольствием жует, с хрустом, и крошки подбирает... "Так вот,- она все хочет мне что-то доказать,- собак нельзя кормить хлебом - у них животы болят..." Она такая холеная, красивая, как говорят, фигуристая, и одета очень хорошо, со вкусом... Собак, конечно, лучше хлебом не кормить, но эти голодные собаки, здесь, на окраине города, питаются отбросами, и хлеб им не повредит... но что ей объяснять... Она смотрит на меня с улыбкой, в которой невыразимое превосходство... Вот стерва, что она ко мне прицепилась... Ее собака, конечно, хлеба не ест. Она не хочет уходить и продолжает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16