Земля приближалась так быстро — старый даунтаун, знакомая набережная…
И пятна цветов вдоль берега, розовые и белые вперемежку.
«Каким хочешь, таким и будешь».
Это вышло само собой. Он даже не думал, как это будет в деталях — как округлится тело, как выпустит по бокам жёсткие чашелистики, как они закрутят его, тормозя падение… Он лишь вызвал в себе ощущение, с которым жил в том огненном танце — и с удивлением обнаружил новую форму. Новую, но знакомую. Словно то, что ждало внутри, не лежало все это время мёртвым грузом, а продолжало расти и зреть. И наконец созрело, как последний куплет не допетой когда-то песни —
танцуй со мной до тех детей, что просят их родить
и поцелуями свяжи разорванную нить
и снова свей родной шатёр на пепле, на крови
танцуй со мною до конца любви
Он взорвался с лёгким хлопком, выстрелив из себя тысячи семян, когда до воды оставалось не более метра. И в последней вспышке сознания даже успел почувствовать, как его семена ложатся на воду — мягко, словно он и не падал с небес, а всего лишь перекатился во сне на холодный край подушки.
ЛОГ 17 (БАСС)
Да что же она делает, Баг её зарази!
Ещё миг назад тихое, убаюкивающее мурлыканье казалось Бассу самым приятным звуком на свете. Но едва он положил голову на подушку, как звук стал нарастать, превращаясь в тягучие органные переливы Бетховена. После очередного грохочущего аккорда Басс вскочил с кровати — и сообразил наконец, что шум в голове издаёт его собственный коммут.
«Марек, — пронеслось в голове. — Уже небось рвёт и мечет икру от нетерпения». Но искин, уже определивший звонящего, высветил другое имя.
— Привет, Шон.
— Ага, привет… Как ты там, Бастер?
— В смысле?
— У меня сегодня Нгомбо выступает, так это… может, придёшь?
— Я же говорил, Шон. Дела у меня.
— А-а, ну хорошо… — Шон замялся, словно отказ Басса нарушил какие-то планы. — Я тут это… хотел спросить.. Сегодня приходил один парень, ты наверно его знаешь. Эдди, на Параллели живёт.
— Бывший окулист?
— Точно. Он теперь оптическим искусством занимается, очень деловой такой. Спрашивал насчёт моей витрины. Знаешь, у меня тут на стекле какие-то ноги вырезаны… И я так припоминаю, что это как-то с тобой связано.
Ну вот, опять. Басс набрал воздуху и медленно выдохнул. Чтобы не выругаться. Шон опять переборщил со своей любимой амнестической терапией. И ведь никак не объяснишь ему, что если стирать все неприятные эпизоды из памяти…
— Это не я сделал, Шон. К тебе приходили парни, увлекающиеся художественной резьбой. Предлагали оформить твоё заведение. Ты был восхищён их искусством, но от нового дизайна пока отказался. А я просто случайно проходил мимо. И любезно подсказал им другого клиента.
— Ах да, точно. Зурабы. А ты не знаешь, где теперь эти… авторы произведения?
— Рубилы, Шон, они же карвары. На кладбище они теперь. Несчастный случай на дороге. Все сразу. Большая трагедия для всего просвещённого человечества.
— Даже так… А имён ты не помнишь?
— Ты что, собираешься витрину подписать?
— Ну, вообще-то Эд как раз интересовался, не анонимное ли это творчество. Говорит, анонимное особенно ценится.
— В таком случае, тебе повезло. Это были очень скромные парни. Настоящие художники. Никаких имён, они мне так и сказали.
— Так это… ты думаешь, я могу продать эти стеклянные ноги Эду? Тем более, через дыру дует, я собирался новое стекло поставить.
— Само собой, Шон. У тебя же свой друидский стиль, зачем смешивать?
— Ага. Вот и я так подумал. Спасибо, Бастер. Может, это… зайдёшь Нгомбо послушать? Он сегодня обещал кардиоке устроить. Девочки из добреля очень просили дать им самим попробовать что-нибудь сердечное исполнить. Так что он собирается сразу шесть кардиодрамов подключить, все желающие могут попробовать.
— Дела у меня, Шон. Извини.
— Да ладно, чего там. Привет твоей… ну, девушке.
— А ты не увлекайся искусственным мемортом. Такая частая зачистка памяти до добра не доведёт.
— Брось, Бастер. У меня все хорошо.
Шон отключился. «А ведь у него и вправду все хорошо», — подумал Басс. Получалось, что он сам только что создал Шону приятное воспоминание взамен стёртого невроза. Вроде бы спонтанно. Но с другой стороны, сразу вспомнилось, что и он, и все прочие знакомые Шона всегда поступали именно так. Удобно, что и говорить.
Только тут Басс заметил, что сидит в темноте. И что ещё более странно, в тишине. Пробка в вечерний час пик всегда будила перед очередной ночной вылазкой. А теперь — ни кукареканья, ни соловьёв…
Он бросил взгляд в сторону окна. На подоконнике как ни в чем не бывало сидела лисица.
Но разве он не сделал с ней того, что собирался сделать по возвращении из нетро? Разве не проверил настройки искина, скачанные из «Евангелия от Лилит»? И не подобрался потом к спящему зверьку с этой маленькой курточкой-ошейником? И не видел своими глазами, как гибкие лямки ловко обхватили тело лисицы? Разве не ухмыльнулся, когда недовольное тявканье из-под кровати сменилось мурлыканьем, означающим, что искин все-таки нашёл общий язык с новым хозяином?
Басс заглянул под кровать. Искин валялся в углу, растопырив лямки.
— Интересно, чем ты его вырубила? — пробормотал Басс. — Мурлыкала в резонанс, что ли?
Он вытянул искин из-под кровати. Никаких видимых следов взлома… если не считать запаха и мокроты, стекающей на пол.
— Не только вырубила, но и замочила, — констатировал Басс. — Надо же. А в рекламе говорили, что их тестируют на самых стервозных манекенах.
Но к разочарованию примешивалась изрядная доля профессионального интереса. И даже злорадства. Снова это вчерашнее чувство сходства с собственной ситуацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179