— отозвалась кукла. — Прямой опасности нет, но хорошие девочки не заговаривают с незнакомыми…
— Не умничай, а то опять в ванну брошу, — перебила зеленоволосая. — Скажи лучше, почему у ней камера между глаз?
— Это не камера, это драгоценный камень. Украшение. Её персональный искин находится в гребне на затылке. Класс «каф-спец», используется для дизайна хореограффити.
— Что такое хореограффити?
В глазах куклы включился проектор, и над креслом повисла объёмная картинка: девочка в балетной пачке. Девочка сделала танцевальное «па» — траектории движений рук и ног остались в воздухе разноцветными лентами.
Следующий ролик: несколько девочек постарше в крепких трусиках и лифчиках из кружевного кевлара, летают в невесомости. Курсы космобола. Сложные синхронизированные движения всей группы рисуют в воздухе розу из красных кругов и зелёных спиралей.
Картинка опять сменилась: девушка в красном призывно улыбается мужчине, идущему навстречу. Мужчина протягивает руку…
Проектор погас.
— Это тебе ещё рано знать, дорогая, — заявила утиная голова.
«Хороший фильтр, — мысленно согласилась Вэри. — Боевые разделы Камасутры в таком возрасте все равно не запоминаются. Или, что ещё хуже, запоминаются неправильно, так что потом клиентам нелегко собирать выбитые зубы сломанными руками.»
— Вот так всегда, на самом интересном! — Девочка пару раз стукнула утиной головой куклы о подлокотник кресла, но продолжения справки о хореограффити так и не последовало. Ада бросила куклу и вновь обратилась к Вэри:
— Так ты не неорг?
Уловить в её голосе разочарование было нетрудно.
— Я умею дурить сканеры, — заговорщицким шёпотом произнесла Вэри. «Драный креп, в кои-то веки сказала правду!», — добавила она про себя. Но маленькая зеленоволосая нравилась ей все больше, и останавливать игру не хотелось.
— Ты ваянг? — восхищённо шепнула девочка.
— А откуда ты знаешь о ваянгах?
— Подслушала, когда к папе гости приходили. — Девочка нагнулась поближе к собеседнице. — Они говорили, ваянги вроде роботов, только очень похожи на людей. И ещё они могут менять форму.
Маленькая рука змейкой проскользнула за спинку кресла и вцепилась в пальцы Вэри.
— Ты довольно холодная, — заметила девочка. — Может, ты и вправду ваянг…
Вэри еле сдержала смех. Все-таки любую Лицевую можно пропороть, когда слышишь, как её повторяют дети. У взрослых это ещё как-то серьёзно получается, весомо. Но когда говорит ребёнок, сразу видно, где шито белыми нитками. Никто в здравом уме не будет развивать человекообразных роботов, когда вокруг столько роботообразных людей.
— Только я не очень верю в этих роборотней, — задумчиво произнесла девочка, словно отвечая на её мысли. — Зачем делать робота, похожего на человека? И это наверное очень тяжело.
— Зато с его помощью можно других людей обманывать, — осторожно предложила Вэри.
— А обманывать можно и проще! — заявила зеленоволосая. — Можно сделать… ну, как это… чтобы сразу в голове. Тогда и тень можно сделать, и чтобы потрогать можно было, и температуру. Только это все будет понарошку, как будто смотришь дремль. Или как будто заболела, и у тебя в голове сидят такие крохотные вирусы, которые изменяют все картинки. Тогда ваянгу и не надо быть похожим на человека. Надо просто носить с собой эти вирусы.
Теперь настал черёд Вэри распахнуть глаза пошире. Ребёнок не только пропорол Лицевую, но уже собирался расковырять и Подкладку «Дела о волкотах».
— Ты сама это придумала, про ваянгов?
— Сама. Ну… я ещё немножко почитала волшебный календарь. Там был стишок про большую тень от малюсенькой мухи. А потом сразу история про вирусы.
«Вот и говори после этого, что волшебные календари не опасны!». Пять лет назад модельерша-лингвистка из Тарту-2 пришла к выводу, что эти маленькие электронные подборки текстов и рисунков могут сбивать прошивки Артели, выводя сознание читателей на анти-модельные ассоциации. Ретивая модельерша даже набросала выкройку для запрета. В качестве Лицевой шилась борьба с шарлатанством, в качестве Подкладки — использование календарей террористами для передачи друг другу секретных сообщений. Однако более точный обсчёт показал, что риск завышен: календари действуют так сильно лишь на очень маленькую группу людей.
Стало быть, дело в ребёнке. Вэри внимательно оглядела сидящих впереди родителей.
Отец — статный, светловолосый, в простом шерстяном пиджаке. Скорее всего, русский. Судя по одёжке, военный или даже космонавт. Издалека этот костюм можно принять за новомодный японский «статик». В Токио-5 многие ходят в таких пиджачках, имитирующих «снег» на экране старинного телевизора со сбитой настройкой. Но сейчас видно, что крапинки на пиджаке папаши совершенно неподвижны. И даже пуговицы настоящие. Такая архаика популярна среди людей, вынужденных проводить долгое время в скафандрах и экзотах. Оно и понятно: когда в тебя постоянно впиваются сенсоры, а к копчику на целый год подключён хвостовой манипулятор — поневоле возненавидишь любую умную одежду.
Зато супруга-китаянка берет одеждой за двоих: навороченное голоплатье, меняющее форму и цвет каждые пять минут. Тут профессию легче всего определить по рукам — время от времени они как бы сами собой проделывают странные движения, словно касаются несуществующих предметов.
У Вэри когда-то была похожая привычка — рисовать всякие загогулины во время разговоров. Однако появление искина-хореографа сделало эту игру незаметной для окружающих. И даже направило её в более практичное русло. Прилетаешь на дело в какой-нибудь Иран-3, а там вдруг запретили все виды танцев, кроме «танца с саблями».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179