— Сколько я вам должна?— Сто долларов будет достаточно.Она протянула мне несколько бумажек, и мы пошли к машине. Она указала мне на правую заднюю дверцу. Я обошел машину слева, чтобы прочесть номер на карточке на рулевой колонке. Но кожаный чехол, в котором она должна была находиться, был пуст.Маленькая девочка поднялась на переднем сиденье и, повернувшись в мою сторону, сказала:— Здравствуйте. Вы мой папа? — Глаза ее были такими же голубыми и чистыми, как небо.Я не успел ответить. Ее мать сказала:— Джейни, ты ведь знаешь, что это не твой папа. Это мистер Арчер.— А где мой папа?— В Пасадене, дорогая. Ты это знаешь. Сядь и помолчи.Девочка опустилась на сиденье и исчезла из моего поля зрения. Мотор машины злобно заревел. * * * На часах здания суда было десять минут двенадцатого. Верховный суд располагался на втором этаже. Я сел на одно из свободных мест в заднем ряду, в отсеке, предназначенном для зрителей. Несколько старушек повернули головы и посмотрели на меня укоризненно, как будто я прервал богослужение в церкви.Суд напоминал старинную церемонию одного из племен, проходившую в гроте. Красные шторы на высоких окнах были опущены. В зале полутемно и душно. Черные чугунные устройства, служащие люстрами, слабо освещали седую голову судьи и человека, который стоял на возвышении для свидетелей.Я узнал Гленвея Кейва по фотографиям, опубликованным в газетах. Это был крупный красивый мужчина лет тридцати, который раньше был вообще неотразим, но четыре месяца в тюрьме в ожидании суда сделали свое дело. Глаза его глубоко запали, двубортный габардиновый костюм висел на нем, как на вешалке. Он выглядел вполне подходящей жертвой для этой церемонии. Широкоплечий мужчина с коротко остриженными волосами цвета соломы наклонился над стенографической записью, что-то нашептывая судебному репортеру. Это был Харви, главный защитник по этому делу. Я общался с Родом Харви несколько раз по работе, и это было одной из причин, почему я так внимательно следил за этим делом Кейва.Судья покачал головой. Его острый профиль, как топор, разрубил воздух.— Продолжайте, мистер Харви, — произнес он.Харви поднял свою светловолосую голову и обратился к человеку, дающему показания:— Мистер Кейв, мы пытаемся установить причины вашего... как бы это сказать, вашей размолвки с миссис Кейв, вашей женой. У вас получился скандал вечером девятнадцатого мая, не так ли?— Совершенно верно. Я уже рассказывал вам об этом, — ответил на его вопрос Кейв довольно раздраженно.— А о чем вы разговаривали?— Мы не разговаривали, а ругались.— Но это были всего лишь слова, не так ли? — спросил Харви таким тоном, как будто его собственный свидетель удивлял его своими ответами.Человек с острыми чертами лица, оказавшийся прокурором, сказал:— Мы возражаем. Это наводящий, если не вводящий в заблуждение, вопрос.— Ваше возражение поддерживается. Вопрос будет вычеркнут из протокола.Харви пожал своими тяжелыми плечами под твидовым пиджаком.— Тогда расскажите нам, о чем шла речь, мистер Кейв, и начните с самого начала.Кейв неловко пошевелился, провел ладонью по глазам:— Я не могу дословно вспомнить все, что было сказано. Разговор был довольно резкий...Харви прервал его:— Передайте своими словами, о чем вы разговаривали с миссис Кейв.— О будущем. О нашем будущем. Рут собиралась уйти от меня к другому мужчине.Послышался шум голосов, напоминавший жужжание насекомых. Я посмотрел на зрителей, сидевших в моем ряду. Через пару мест, справа от меня, молодая женщина с искусственными фиалками на поясе наклонилась вперед. Ее блестящие черные глаза буквально впились в лицо Кейва. Она резко выделялась среди замшелых старых ведьм. Головка была маленькой и очень красивой, ее форма подчеркивалась мальчишеской короткой прической. Она повернулась и посмотрела на меня трагичным и затуманенным взглядом черных глаз.Голос окружного прокурора перекрыл жужжание зала:— Я возражаю против этого показания. Свидетель специально очерняет репутацию убитой женщины, не приводя никаких доказательств, трусливо пытаясь обелить себя.Он посмотрел на каменные лица присяжных. Кейв был бледен, как мел. Харви же, наоборот, покраснел. Он сказал:— Это очень важное показание для защиты. Я придаю огромное значение тому, что мистер Кейв внезапно покинул дом в день гибели своей жены. Я устанавливаю, почему он это сделал.— Мы знаем, почему он это сделал, — сказал окружной прокурор, акцентируя слово «почему».Харви молча посмотрел на судью, тот сидел нахмурившись:— Возражение снято. Стороне обвинения предлагается воздержаться от замечаний. Во всяком случае, присяжным заседателям предлагается не принимать их во внимание.Но окружной прокурор был доволен собой. Он добился своего. Присяжные запомнят это замечание. Их двадцать четыре глаза, половина которых были женскими, в большинстве своем принадлежали уже немолодым людям и смотрели на Кейва с единодушным осуждением.Харви спросил голосом, севшим от волнения:— Ваша жена сообщила вам, к какому мужчине собирается уйти?— Нет. Не сообщила.— А вы знаете, кого она имела в виду?— Нет, все это было для меня равносильно грому в ясном небе. Я не думаю, что Рут собиралась мне сказать об этом. Это просто сорвалось у нее с языка, когда разгорелся скандал. — Он вдруг замолчал. — До рукоприкладства у нас, конечно, не дошло.— А из-за чего разразился этот скандал?— Да так... Не из-за чего, можно сказать. Из-за денег. Я хотел купить машину марки «феррари», а Рут считала, что этого делать не стоит.— Машину марки «феррари»?— Да, гоночную машину. Я попросил у нее денег. Она сказала, что ей надоело все время давать мне деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9