ветерок/лейла
«Тайна леди Одли»: Гелеос; М.; 2007
ISBN 978-5-8189-0868-7
Аннотация
Мэри Элизабет Брэддон – королева английского любовного романа. Одна из самых знаменитых ее книг – «Тайна леди Одли».
Молодая симпатичная гувернантка Люси Грэм выходит замуж за своего хозяина, богатого пожилого аристократа сэра Майкла Одли. До поры до времени ей удается «сохранять лицо» – играть роль респектабельной дамы из высшего общества перед требовательными соседями.
Но неожиданно с золотых приисков приезжают племянник сэра Майкла – Роберт и его друг Джордж. Увидев портрет Люси, Джордж, потерявший жену и ребенка, испытывает сильнейшее потрясение, после чего неожиданно исчезает. А Роберт, поначалу очарованный блестящей и порочной красотой леди Одли, начинает подозревать, что в прошлом новоиспеченной леди не все так гладко, как она любит рассказать…
Мэри Элизабет Брэддон
Тайна леди Одли
Посвящается
достопочтенному сэру
Эдварду Бульвер-Литтону, баронету,
члену парламента,
доктору гражданского права,
и проч. и проч. и проч.
с благодарной признательностью
за уроки литературного мастерства,
которые он столь щедро преподал
автору этой книги
1
ЛЮСИ ГРЭХЕМ СТАНОВИТСЯ ЛЕДИ ОДЛИ
Место, где произошла эта история, находится в лощине, что славится роскошными пастбищами и многолетним строевым лесом. Направляясь туда, вы должны будете пройти по липовой аллее, по обеим сторонам которой раскинулись деревенские луга, а когда подойдете ближе, местные быки и коровы непременно устремят на вас пытливые взоры из-за высоких оград, словно спрашивая, что вам нужно – ведь здесь «проход воспрещен», и если ваш путь лежит не в Одли-Корт, то вам тут вообще делать нечего.
В конце аллеи возвышается древняя башня с аркой и часами – диковинными часами, способными сбить с толку кого угодно: на их циферблате красуется одна-единственная стрелка, которая указывает лишь часы, не размениваясь на секунды и минуты, и преодолевает каждую двенадцатую часть окружности одним могучим рывком.
Пройдя под сводами арки, вы сразу же попадаете в сады поместья Одли-Корт.
Перед вами шелковистая лужайка; там и сям кусты рододендронов – они необыкновенно хороши, других таких не найти во всем графстве. Справа – огороды, пруд для разведения рыбы, фруктовый сад, окруженный рвом без воды и полуразрушенной стеной, на которой красуются плющ, желтая заячья капуста и темный мох; слева – широкая дорога, покрытая гравием, по которой много лет назад, когда здесь располагался женский монастырь, прогуливались, взявшись за руки, смиренные монашки. По одну сторону стены высажены шпалеры, другая прячется в тени почтенных дубов, оживляющих своими очертаниями плоский ландшафт и окружающих дом и огороды сумрачной завесой.
Дом выходит фасадом на арку. Он стар и построен безо всякого плана. Все окна разные: какие побольше, какие поменьше; одни сочетают в себе массивные каменные рамы с ярко окрашенными стеклами; другие прикрыты хрупкими решетками, стучащими при малейшем дуновении ветра; третьи же выглядят так современно, словно появились тут только вчера.
На крыше тянется вверх великое множество дымовых труб. От возраста и долгих лет службы им давно бы уже пора надломиться и рухнуть вниз, и кажется, что только вездесущий плющ, добравшийся до крыши, удерживает их в крепких зеленых объятиях и не дает свалиться на головы обитателей дома.
Парадная дверь втиснулась в башню – втиснулась как-то боком, под углом, словно прячась от непрошенных гостей. При всем том это весьма благородная дверь, ибо сработана она из старинного дуба и укреплена громадными железными гвоздями с квадратными шляпками. Дверь такая толстая, что на удар крепкого деревянного молоточка откликается лишь невразумительным глухим звуком, и тот, кто бывал здесь не однажды и знает это, не теряет времени понапрасну, а сразу же прибегает к помощи колокольчика, нашарив его среди зарослей плюща: никакой иной звук не может пробиться сквозь гранитную твердыню.
Славное место, старинное место! Попадая сюда, не испытываешь ничего, кроме восторга и томительного желания, распростившись с прежней жизнью, поселиться здесь навсегда и, глядя на прохладные пруды, считать пузыри, когда плотвички и карпы подплывают к поверхности воды. Кажется, здесь обосновался сам Покой, возложивший свои ласковые руки на каждое дерево, на каждый здешний цветок, на тихие пруды и безмятежные аллеи, на тенистые углы старомодных комнат, где близ окон за цветными стеклами стоят глубокие диваны, даже на колодец со стоячей водой, затерявшийся в кустарнике за огородами, праздный ворот которого давно уже никто не поворачивал, веревка прогнила, а ведро упало на дно зловонного сруба, обретя там свое последнее пристанище.
Благородное место, благородный дом, в котором вы рискуете заблудиться, опрометчиво решив побродить по нему в одиночку. Дом, где всякая комната в разладе со всеми остальными, где любое помещение внезапно переходит в другое, внутреннее, и через него выводит на узкую лестницу, приглашающую вас к дверям, которые, в свою очередь, возвращают вас туда, откуда вы начали свой обход. Дом, до какого не додумался бы ни один архитектор из всех, что жили на грешной земле; дом, который сработал старый добрый строитель – Время, что в каком-нибудь году пристраивало новый флигелек и уже в следующем году сводило на нет другой флигелек; рушило камин – ровесник Плантагенетов и возводило на его руинах камин в стиле Тюдоров; разрушало стену, помнившую времена саксонского владычества, но щадило арку, возведенную во времена норманнов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17