Китиха поворачивается налево, направо, хватает пастью десяток пытающихся улизнуть кальмаров и разом превращает их в бесформенную массу. Проглотив добычу, она отдыхает. Фосфоресцирующая слизь, покрывавшая кожу кальмаров, некоторое время остается у нее в пасти, светится на зубах и языке. Китиха неторопливо скользит в темной толще воды. Кальмары и охотящиеся на них хищные рыбы замечают бледное свечение ее пасти и приближаются к ней; китиха легко ловит и поедает их. Когда она наконец поднимается на поверхность, чтобы подышать и отдохнуть, ее встречает маленький кашалот. Заметив призрачный свет, который исходит из пасти матери, китенок приходит в возбуждение – он уже видел такой свет и связывает его с пищей, Когда мать ныряет в следующий раз, сын неуверенно следует за ней.
Между тем кальмары поднялись выше и держатся теперь в тридцати метрах от поверхности – в тех слоях воды, где плавает сейчас планктон, которым питаются эти кальмары. Держась почти вплотную к материнскому боку, маленький кашалот наблюдает ночной подводный мир; светящуюся тьму то и дело пронзают бесформенные движущиеся огоньки. Китенок хватает тускло светящийся кусок, торчащий из пасти матери, и убеждается, что это вкусно. Возбуждение его растет. Сильный удар хвоста – и китенок бросается вперед и беззубой пастью крепко хватает двух кальмаров. Однако его легкие уже начали ощущать недостаток свежего воздуха – пора возвращаться на поверхность. Так он охотится, часто поднимаясь, чтобы подышать,- в четыре раза чаще, чем его мать.
Но вот китенок чувствует, что наелся. Теперь он лениво плавает на поверхности, под горящими в небе звездами: засыпает, просыпается, поводит плавниками, открывает дыхало, ощущая холодный морской воздух. Перед рассветом появляется мать; она издает тихое призывное гудение, пытаясь разбудить детеныша. Но напрасно старается китиха. Впервые за свою короткую жизнь маленький кашалот не желает просыпаться к утреннему кормлению.
«Калан» принадлежит американскому правительству. Это небольшое судно, круглый год совершающее регулярные рейсы на Алеутские острова, доставляя туда инспекторов, уполномоченных, биологов и их оборудование. Однажды в июне «Калан» бросает якорь у южного берега острова Амчитка; пожилой старпом стоит на корме и, опершись на леер, следит за желтым буем. Внизу, в холодной воде этого северного района Тихого океана, работает биолог по имени Хансен и по прозвищу Калан. Хансен, сотрудник Бюро рыболовства, опустился с аквалангом на дно, чтобы обследовать фауну придонных вод. Двадцать лет он занимается охраной природных богатств заповедника, созданного на острове Амчитка, ради своей любимой работы отказываясь от удовольствий и удобств жизни на материке.
Обходя зимой берег, шагая по хрустящей гальке или карабкаясь по кручам скалистого мыса, Хансен часто находил мертвых и умирающих каланов; особенно часто мокрые тушки попадались ему после штормов. Свежие туши биолог взвешивал и вскрывал, всякий раз обнаруживая, что погибшие каланы страдали от истощения и паразитов. Было ясно, что на подводных пастбищах Амчитки что-то неладно. Быть может, каланов развелось так много, что им не хватает пищи? Усилия правительства по охране животных заповедника явно не шли каланам на пользу. Не оттого ли умирают обитатели заповедника, что их слишком усердно оберегают? Не вредит ли им излишняя забота?
Еще зимой Хансен решил, что надо обследовать морское дно вокруг острова. Теперь он ходит в акваланге на глубине десяти метров, пригибаясь против течения и постепенно наполняя специальную сеть образцами донной фауны. Ему нужно проверить свою гипотезу о том, что каланов не устраивает пища, ее качество и количество. Биолог подбирает зеленого морского ежа – колючий шар размером с кулак. В сеть отправляется и хитон, кожистый моллюск, по форме напоминающий лодку; хитон упрямо не желает отпускать подводную скалу, к которой он прилепился. Оранжевые, коричневые и красные морские звезды не интересуют биолога: только умирающий от голода калан станет охотиться на этих жесткотелых животных. Сложены в сеть черные морские мидии и устрицы, крошечные литорины, разные другие моллюски, крабы, морские черви. Пальцы биолога синеют от холода; пора прекращать охоту и возвращаться на судно. Позже, в теплой лаборатории, он осмотрит добытые образцы; впрочем, и сейчас ему ясно, что эти животные слишком мелки и малочисленны для нормального рациона каланов, этих морских выдр. Большинство собранных им видов не успевает вырасти и начать размножаться – они слишком рано становятся добычей голодных каланов.
Внезапно набегает тень. «Акула!»- пугается биолог, но тут же успокаивается: в здешних приполярных водах акулы-людоеды не встречаются. Косатка? Биологом снова овладевает страх. Он хватается за стебель подводного растения и, задрав голову, смотрит вверх. Всего в каких-нибудь трех метрах над его головой безмолвно движется огромная серая тень, заслоняющая синеватое свечение неба. Кит! Но, конечно, не косатка – он слишком большой для косатки. Целая минута проходит, прежде чем над биологом наконец появляется хвост кита; вода светлеет так же внезапно, как потемнела. Хансен с облегчением переводит дыхание; струйка веселых пузырьков поднимается к желтому бую.
Взобравшись по веревочному трапу на палубу, Хансен сбрасывает маску, акваланг и кричит старпому: «Привет! Видел кита?»
«Видел. Не стал сигналить – знал, что он тебя не тронет. Это был серый кит. Видно, первый из мигрантов.»
Старпом не ошибся. Калифорнийские серые киты начали миграцию – по крайней мере десять тысяч китов уже в пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59