– Ах да. Спасибо, Рика, что сделала меня своим рабом.
– В свое время ты легко сделал своей рабыней меня, – отрезала она.
Бьорн неохотно кивнул.
– И ты при этом утратила всего лишь немного волос… Ты ждешь, чтобы я благодарил тебя за то, что ты заставляешь меня наблюдать за началом твоей супружеской жизни с другим мужчиной?
Их разговор пошел не так, как ей хотелось. Ее сердце было переполнено тем, что она собиралась сказать Бьорну, но получалось, что пока они способны лишь переругиваться.
– Я имею в виду, что ты мог бы поблагодарить меня за то, что я освободила тебя из тюремного ада и… за кое-что еще. – Она не была уверена, что он знает, как избежал оскопления. Даже спустя несколько дней она просыпалась от ужасного сна, в котором Аль-Амин стоял с ножом над связанным Бьорном.
– Что ж, и за это. Доминик рассказал мне, что ты вмешалась, прежде чем Аль-Амин сделал из меня сопрано. Согласен, что это заслуживает сердечной благодарности. Хотя все слуги уверены в том, что я евнух. – Кривая усмешка Бьорна говорила, что особой благодарности он не испытывает. – Но я догадываюсь, что ты намерена использовать мой член по назначению в будущем, когда тебе надоест дожидаться милости своего мужа.
Она выдернула руку из-под чадры и жестко хлестнула его по губам. От силы удара у нее заболело плечо.
– Ты самый мерзкий человек, которого я когда-либо знала, – прошипела она сквозь стиснутые зубы.
– Благодарю вас, моя госпожа. – Он склонил голову с издевательской почтительностью.
Рика круто развернула лошадь и ударила пятками в ее бока. Она помчалась по улице так, что прохожие в ужасе разбегались. Аль-Амин и Бьорн пришпорили своих коней и поскакали следом за ней.
– Если ты снова расстроишь госпожу, – сердито начал Аль-Амин, пока они мчались по улице, – то я не просто отрежу тебе признаки мужества, но и заберу твою жизнь.
Глава 37
Рика тщательно наряжалась к обеду. Она привыкла к воздушным струящимся паллам, которые носили знатные византийки. Просторное одеяние было удобным, и его было приятно носить. К тому же оно обволакивало женскую фигуру красивыми складками, придавало ей особую соблазнительность. Абдул-Азиз не скупился на подарки и выбирал ткани и цвета, которые ей очень шли.
Когда Абдул бывал в городе, он приглашал Рику пообедать с ним. Казалось, что он был очарован ею. Его поражало, что она довольно часто обыгрывала его в шахматы. Она знала, что после того как он позволял ей удалиться на покой, он призывал в свою постель одну из жен или наложниц. В гареме постоянно обсуждались его предпочтения и подсчитывалось, кого и сколько раз он приглашал. Однако трапезы он делил только с Рикой.
Сначала Рика была уверена, что он просто не хотел обижать своего торгового партнера, но в последнее время она стала читать в его полузакрытых глазах кое-что еще, похожее на желание. Она пока не приняла ислам и, следовательно, не могла выйти за Абдула, но он настаивал на этом с нарастающей горячностью.
– Понравилась тебе сегодняшняя прогулка верхом, Маленький эльф? – поинтересовалась Хельга, расчесывая серебряным гребнем волосы Рики. Они все еще были короче, чем подобало ей по ее положению, но старушка умела их так причесать, подворачивая локоны в хитроумные зачесы, что это скрывало недостаток их длины. – Ты каталась недолго…
Рика прикусила губу. Бьорн вел себя невыносимо, грубо и гадко. Как она могла думать, что он любит ее, если он способен так ее третировать?
Она решила игнорировать вопрос Хельги и задать свой:
– Хельга, почему за доброту человек платит злобой и грубостью?
– О, нужно быть мудрецом, чтобы знать, почему кто-то ведет себя так или иначе, – отвечала старушка, приглаживая очередной непокорный огненный локон. – Но я часто сталкивалась с тем, что за гневом люди стремятся скрыть боль. Особенно это касается мужчин.
– Правда?
– Да. Это заставляет их говорить и делать вещи, которые никогда не пришли бы им в голову, будь они в трезвом уме, – продолжала Хельга. – Взять, к примеру, твоего отца. Он был совершенно не в себе от горя, когда умерла твоя мать. Это заставило его совершить поступок, о котором он жалеет всю жизнь.
– Я не была в этом виновата, – упрямо насупилась Рика.
Хельга не проявляла деликатности, когда заводила разговор на любимую тему. Она не скрывала, что хочет помирить старого хозяина и новую хозяйку, и не упускала ни единой возможности, пытаясь уговорить Рику простить Торвальда.
– Конечно, нет, ягненочек, – ворковала Хельга. – Но ты должна помнить, что боль и горе делают мужчин дураками. Всех мужчин.
Значит, Бьорн мучается? Значит, ему больно? Он что, полагает, что у нее сердце не болит? Разве не страдала она хуже проклятых душ в Нифльхейме, не зная, жив он или мертв? Она подошла к окну. Бьорн работал во дворе. Он поднимал на вилы сено из стога и относил его в стойла. За месяц службы он восстановил свой прежний вес. При работе мускулы на его спине перекатывались. От его твердой и плавной походки у нее слабели колени.
Возможно, она тоже поглупела от боли. Но заставит ли это ее совершить полную глупость? Наверное, пришла пора выяснить это.
– Аль-Амин, – тихонько позвала она. Она не видела его в своих покоях, но знала, что он где-то неподалеку, скрывается в тени за дверью, ждет, когда понадобится ей.
– Да, моя госпожа?
– Я хочу, чтобы варяг прислуживал нынче за ужином.
– Но, госпожа моя, он не обучен деликатной службе в доме. – Тон Аль-Ами намекал на то, что северянин вообще не приучен к дому. Он как бродячий пес. Пусти его в дом, и этот варвар обязательно нагадит на драгоценные ковры.
– Тогда позаботься о его обучении… Причем поскорее, – велела Рика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91