Давай попробуем еще раз. Когда-нибудь я все-таки тебя побью.
Они снова расставили фигуры на доске. Бьорн заметил, что Рика украдкой бросает на него быстрые непонятные взгляды. Он отдал бы год пребывания в Валгалле, лишь бы понять, что творится в голове у этой женщины. Из комнаты роженицы вновь донесся вопль Астрид и громкие сомнения в происхождении ее отсутствующего мужа.
– Прошлой ночью ты опять видел плохой сон?
– Я не думал, что разбудил тебя, – нахмурился он.
– Они у тебя часто случаются, Бьорн. Иногда не один раз за ночь. – Она наклонилась вперед. – Ты уверен, что не хочешь рассказать мне об этом? Кетил… – Она оборвала себя на полуслове. – Я просто думаю, что тебе поможет, если ты их перескажешь.
– Не знаю, – мрачно заметил он, скрещивая руки на груди и делая вид, что поглощен игрой… хотя смотрел на доску невидящим взглядом.
– Но это действительно может помочь. И вообще, я думаю, что ты ведешь себя эгоистично.
– Это как? – резко встрепенулся он.
– В конце концов, эти твои кошмары прерывают мой сон. Так что они мучают не только тебя, но и меня, – объяснила она.
Он неловко поерзал на стуле. Его кошмары внушали ему ужас, но с недавних пор он больше всего боялся выглядеть в ее глазах трусом. Прошлой ночью он, кажется, даже во сне со злостью оттолкнул ее, но когда пришел в себя, Рика вроде бы крепко спала. Значит, она притворялась? С одной стороны, он жаждал поделиться с ней этим личным ужасом, но с другой стороны, он и так сейчас был калекой. Как может мужчина признаться в слабости и при этом оставаться сильным и мужественным?
– Пожалуйста, расскажи мне.
Он посмотрел в ее теплые зеленые глаза, и ему захотелось довериться ей.
– Ладно, расскажу. Хотя бы для того, чтобы ты перестала меня пилить. Ты хуже, чем протекающая крыша. – Он отодвинулся от шахматной доски и провел рукой по лицу. – Этот сон всегда одинаков. – Если он просто сухо изложит события своего сна, то, может быть, этот кошмар перестанет терзать его днем, нагоняя панику. – Я нахожусь под водой и не могу выбраться на поверхность.
– Почему? – Она сделала первый ход, двинув королевскую пешку вперед на две клетки.
– Иногда мне путь преграждают льдины, а иногда какая-то рука опускается в воду и удерживает меня, не давая всплыть. – Он повторил ее ход своей пешкой. – Воздух у меня кончается, и я начинаю тонуть. – Голос Бьорна прервался.
– Продолжай.
– Йормунганд, – прошептал он, не в силах встретиться с ней взглядом. – Я вижу Мирового Змея.
Рика прикрыла рот ладошкой.
– Поистине жуткий сон. Я понимаю, почему тебя от него трясет…
– А потом я просыпаюсь и чувствую себя полным дураком. – Он громко вздохнул, презирая себя.
– Неудивительно, что ты кричишь. Мировой Змей способен нагнать ужас даже днем, когда мы бодрствуем. – Она протянула руку через столик и коснулась его плеча, – Испытывать страх вовсе не глупость, Бьорн. Это вполне естественная человеческая реакция.
– Храбрые люди не знают страха.
– Чушь. Если бы ты не знал страха, то не стал бы храбрым, преодолев его. – Рика переставила своего епископа в новое положение. – Нет храбрости в том, чтобы оказаться лицом к лицу с тем, чего ты не боишься. Страх – необходимое условие для проявления истинной храбрости.
Бьорн был благодарен Рике за новый угол зрения на его проблему. Возможно, он действительно не был трусом и зря считал себя таковым. Слегка кивнув, он заметил:
– Может быть, ты права.
– Конечно. А теперь нам нужно разобраться, почему тебе снится, что ты тонешь и при этом видишь Змея. – Она говорила это, продолжая изучать позицию на доске с явным удовлетворением. – Теперь твой ход.
– Первое объяснить легко. – Он передвинул пешку на дюйм вперед. Мальчишкой я чуть не утонул. Мне было не то пять, не то шесть зим. Это одно из самых ранних моих воспоминаний.
– Это ужасно. – Она съела его пешку своим епископом. – Как же это произошло?
– Мы с Гуннаром плыли на маленьком суденышке. – Бьорн откинулся назад, стараясь припомнить подробности этого события. – Весь день мы лазали по скалам за яйцами чаек, а потом направились домой. Я помню, мы еще поспорили, кто набрал больше яиц. Гуннар всего на пять лет старше меня, но в моих детских глазах он выглядел почти взрослым. Поэтому я очень гордился тем, что быстрее лазал по скалам и сумел набрать больше яиц. В конце концов, мы – братья, а братья всегда соперничают. От резких слов мы перешли к крикам, потом… – Бьорн поморщился и от провала в воспоминаниях, и от потери пешки. – Я точно не помню, что произошло, но я оказался в воде и стал тонуть. Я не умел плавать.
– Это объясняет часть твоего сна, – кивнула Рика. – А что случилось потом?
– Гуннар вытащил меня, – быстро ответил Бьорн, – но я смутно это помню. А следующее четкое воспоминание – моя рука сжимает его руку, я перелезаю через борт лодки и валюсь без сил на ее дно. Мой брат спас мне жизнь. И даже будучи ребенком, я понимал, что отныне у него в долгу. Прямо там, в лодке, я принес ему клятву верности, а потом повторил ее в большом зале отца. У нас с Гуннаром есть свои разногласия, но я до сих пор его верный вассал. – Он ухмыльнулся глуповатой улыбкой. – Но плавать я не умею и по сей день.
– Тогда ты очень храбрый человек, Бьорн, – покачала головой Рика. – Если бы я не умела плавать, я бы ногой не ступила ни в какую лодку или корабль.
Он улыбнулся и съел ее епископа. Она не заметила опасности. Может быть, ключ к победе над ней был именно в отвлечении?
– Как странно, – заметила Рика почти шепотом.
– В том, что я съел твою фигуру, нет ничего странного, – сказал Бьорн, выпятив губу.
– Нет, я имею в виду то, как ты чуть не утонул, – нахмурилась Рика и замолчала, прикусив губу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91