А И Красницкий
Гроза Византии


Красницкий А И
Гроза Византии

А.И.КРАСНИЦКИЙ
ГРОЗА ВИЗАНТИИ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОЛУБЫЕ И ЗЕЛЕНЫЕ
1. НА БЕРЕГУ БОСФОРА
День догорал.
Ярко-багровый диск заходящего солнца купался уже в позолоченных его же последними лучами волнах Босфора. Он как бы медлил погрузиться совсем в эту беспредельную гладь и, казалось, отдыхал теперь в отрадной вечерней прохладе, сменившей зной дня. Последние лучи его продолжали еще упорно бороться с надвигавшейся темнотой ночи. Они золотили не только воды пролива, теперь безмятежно покойного, но также играли и на куполах императорского дворца, на крестах дворцовых церквей и, золотя яркую зелень густых деревьев парка, полутенями спускались к самому берегу и пропадали в чуть заметной ряби Босфора, подходившего в этом месте как раз к подножью роскошных густолиственных деревьев, которые в, свою очередь, как зеленой рамкой, окаймляли берег.
Было очень тихо. Сюда почти что не доносился грохот и гам Нового Рима - его заглушали деревья парка и шум волн. Редко-редко чириканье птиц нарушало торжественную тишину этого покойного уголка всегда так шумной Византии.
Впрочем, не одни только птицы и волны Босфора нарушали эту тишину.
Неуклюжая рыбачья ладья, покачивавшаяся у берега, показывала, что где-то близко были люди.
И, в самом деле, этот уголок был обитаем.
В нескольких шагах от воды видна была покачивающаяся жалкая лачужка. Растянутые около нее для просушки сети, невода, небрежно кинутые у самого входа весла прямо говорили, что хозяин этой лачужки несомненно был рыбаком.
Около входа в хижину, на небольшой прикрытой травой прогалинке, на камне сидел старик, нежась на догоравших лучах солнца. Он был согбен и сед. Волосы на его голове и длинной бороде были белы, как снег. Старчески сморщенное лицо с крупными чертами было очень добродушно. Выцветшие от лет глаза смотрели тепло и ласково.
Одет он был чуть ли не в лохмотья, едва прикрывавшие его пепельно-серое тело.
Впрочем, в этом уголке другой одежды, пожалуй, и не надобно было. Люди сюда заходили редко, а молоденькая девушка, склонившаяся своей головкой на колени старика, никогда бы его не осудила за недостатки в одежде уже хотя бы по одному тому, что старик, ласково гладя ее рукой по голове, называл внучкой.
Девушка была очень молода и красива. На вид ей нельзя было бы дать более 15-16 лет, и это отражалось в ее невинных, чистых глазах с открытым прямым взглядом, в беззаботном, веселом смехе и шаловливости, которая так свойственна тем переходным годам, когда в ребенке-девочке только что просыпается женщина.
Она была красива, но, очевидно, не сознавала своей красоты. Однако, эта красота была совсем особенная. Среди красавиц Нового Рима блондинки были редкостью, а эта девушка была блондинка с золотистыми волосами, ясными голубыми глазами и ярким румянцем, что пламя заливавшим ее щечки. Фигура - стройная, статная, с хорошо развитым бюстом, несколько приподнятыми плечами и крепкими мускулистыми руками. Она вся дышала не только красотой и молодостью, но совсем не свойственной женщинам юга физической мощью, разлитой во всех ее движениях и придававшей ей какой-то самоуверенный вид.
Она полулежала на траве, опираясь локтями в колени старика, и слушала его тихую речь, перерываемую время от времени нежными обращениями ее собеседника, которого она в свою очередь называла "добрым дедом Лукой".
Они говорили.
- Вот, так и все устроено, внучка, на этом свете, - тихо говорил старец, - всегда так было и будет... Радость и горе постоянно чередуются друг с другом. Хорошо человеку - радуется он, счастлив, думает, что так уже до конца дней его будет, а в это время горе сторожит уже его и вдруг, как дикий зверь, кидается на счастливца в тот самый миг, когда он и ожидать этого не мог... И всегда так...
- И меня, стало быть, ждет горе? - вздохнула девушка.
- И ты также, Ирина, не минуешь его... Это - общая участь всех...
- Близко это горе...
- Близко? Откуда ты можешь знать, дитя?.. Наше будущее скрыто от нас...
- Так, я это знаю, чувствую... Да, наконец, ты мне и сам только что сказал...
- Я ничего не говорил...
- Нет, ты сказал!.. Ты сказал сам, что горе подкрадывается к людям всегда в то время, когда они чувствуют себя счастливыми, так ведь?
- Да, это верно...
- Ну, вот, так и со мной... Я счастлива, безмерно счастлива, порой мне кажется, что счастливее меня никого нет во всей Византии, а вот теперь я думаю, что как раз горе и сторожит мое счастье, пронесется оно, унесет его, и я буду плакать, долго плакать...
- Отгони от себя мрачные мысли, дитя! Кто знает будущее?.. Тебе придется страдать, как и всякому, но что же поделать, если уже так суждено... Да и счастлива ли ты теперь?..
- Счастлива, дедушка, я уже сказала тебе об этом... Да и как же я могу быть не счастливой? Все у меня есть: ты выезжаешь на ловлю и всегда привозишь так много рыбы, что мы совсем не знаем голода, а что же еще? Кругом всего так много! Вот, видишь, там журчит наш ручеек, вода его вкусна и холодна, кругом здесь цветы, красивые цветы, и я могу ими украшать свою голову... Я так хорошо умею плести венки... Наконец, ты, когда ходишь с рыбой к дворцовому куропалату, всегда получаешь от его слуг обильные подарки, так что нам даже не нужно заботиться об одежде... Видишь, всего у нас вдоволь, все есть, и живем мы тихо и покойно, не трогая других и сами забытые всеми...
Старик тяжело вздохнул.
- Когда бы всегда так было, Ирина! - печально промолвил он.
- Так и будет всегда...
- Нет, нет... так не может всегда быть... Я стар, дни мои сочтены, жизнь моя позади, ты молода, твоя жизнь у тебя впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14