Чуть менее месяца назад Питер вернулся домой. «Ньюс вью» наседал на него, требуя специальных репортажей. Книгоиздатель хотел ускорить работу по Вьетнаму. Питеру ничего этого не хотелось, но его каким-то образом убедили, что таков его долг перед общественностью — рассказать им, чему его научили месяцы, проведенные в Азии.
Так что был лишь телефонный звонок Сэму, который, похоже, заработал себе кучу неприятностей в университете из-за защиты инакомыслящего профессора. Сэм поинтересовался, не желает ли Питер выступить с речью на студенческом форуме в университетском городке.
— К тому же пора тебе познакомиться с Грейс! — добавил Сэм.
— По-прежнему на высшем уровне? — спросил Питер.
— Когда ты с ней познакомишься, то, возможно, сумеешь ответить на извечный вопрос «что такое „высший“, — подзадорил Сэм.
— Мне нужно съездить в Бостон. Возможно, на обратном пути.
Кажется, речь шла о том дне, на который Сэм планировал марш к Дому Круглого стола.
— Я думаю, мы вернемся к вечеру. Я надеюсь! — сказал Сэм. — Сделай остановку в пути.
— Обещаю, — ответил Питер.
И вот он познакомился с Грейс, но не с той Грейс, о которой слышал. Можно было лишь догадываться, какой она была прежде. Это было все равно что смотреть на покореженный «роллс-ройс» на кладбище старых автомобилей. Она была деформирована ударом, утратила свой блеск; мотивы, побуждающие ее жить, испарились в один миг. Инстинкт Питера подсказывал ему, что если ее оставить одну, дав окончательно распасться на кусочки, то даже «вся королевская рать» не сможет собрать ее воедино. Сэм, как он знал, страстно хотел, чтобы кто-то предпринял попытку ее спасти.
Он все говорил, и говорил, и кормил ее, и добивался, чтобы она немного выпила, и наблюдал, как тяжелеют ее веки, и, наконец, с облегчением увидел, как она заснула. Он осторожно завел ее ноги на диван и укрыл одеялом. Потом снял телефонную трубку с рычажка, чтобы прервать звонки, и устроился в кресле с высокой спинкой напротив нее. Она проспала всю ночь. Он так и не сумел вздремнуть. К тому времени, когда она открыла глаза — очень ранним утром, он точно знал, что ему делать с Сэмом Минафи.

— Вы остались! — сказала Грейс, когда окончательно проснулась.
— А как же?
Ее глаза обратились на закрытую дверь спальни.
— Ах, Питер! — вздохнула она.
— Мне придется уехать, — сказал он будничным тоном, — но, прежде чем я это сделаю, я хочу поговорить с вами о том, что я наметил. Хотите подкрепиться? Когда вы будете готовы, я принесу вам кофе.
Она снова посмотрела на закрытую дверь и слегка поежилась.
— Вам это нужно, — тихо сказал он. — Вам сегодня придется иметь дело со многими людьми. Помните, вы — Грейс Минафи, женщина Сэма. Вам следует общаться с ними в его манере.
Она откинула хлопковое одеяло и встала.
— Спасибо, что напомнили, — сказала она. — В холодильнике есть фруктовый сок.
Она взяла одеяло, прошла прямо к двери спальни и без колебаний вошла внутрь.
— Молодчина, — сказал Питер вполголоса.
Как бы там ни было, она нашла в себе мужество сделать первый шаг в то, что должно было стать для нее новым миром.
Глава 3
Было трудно описать атмосферу в Уинфилде, штат Коннектикут, на следующий день после убийства Сэма Минафи. Сидя в своем белом «ягуаре» с опущенным верхом, у офиса «Уинфилд джорнал», еженедельной газеты, Питер спрашивал себя — а что, если это просто его воображение, его собственная эмоциональная сопричастность создавали ощущение напряженности, которой на самом деле и в помине не было.
День был погожий, небо — высокое, чистое и голубое. Горожане, казалось, занимаются своими делами в полном соответствии с нормальным порядком вещей. Никто не выказывал чрезмерного интереса к белому «ягуару», за исключением двух маленьких мальчишек, которые явно были любителями спортивных машин. Внешне городок был спокойным и расслабленным. Кровь Сэма Минафи была тщательно смыта со ступеней парадного входа в Дом Круглого стола. Участники вчерашнего марша ушли. Не было никаких признаков того, что пережитый момент ужаса наложил хоть какой-то отпечаток на город. Но Питера преследовало ощущение, что из-за закрытых дверей и зашторенных окон за ним наблюдают.
За ним совершенно открыто наблюдали также из-за зеркального стекла окна газетной редакции. Низенький толстый человечек с серо-стальными волосами и мальчишеским, почти как у эльфа, лицом не делал из своего занятия никакого секрета. Он стоял у окна, выскребая чашеобразную часть обугленной трубки ржавым перочинным ножом, не сводя с Питера любопытных карих глаз.
Питер вылез из машины и зашел в офис.
Маленький толстый человечек выбивал трубку в пепельницу на своем письменном столе и натужно дул в забившийся черенок.
— Чем могу быть полезен? — спросил он.
— Возможно, это поможет, — сказал Питер.
Из кармана своего летнего твидового пиджака он достал маленький кожаный футляр с инструментами для трубки из нержавеющей стали.
— Вот спасибо, — обрадовался толстяк. Он отвинтил черенок трубки от чашеобразной части и поводил длинным остроконечным приспособлением в том месте, где было забито. Он снова дунул и просиял от счастья. Сложив инструмент для трубки, он засунул его в футляр и отдал Питеру. — Я — Дэн Сотерн, владелец и редактор, рекламный менеджер, рассыльный на полставки и привратник этого великолепного заведения.
— Я — Питер Стайлс, — сказал Питер.
Карие глаза просияли.
— Ага! — сказал толстяк. — «Ньюс вью»?
Питер кивнул.
— Я — ваш почитатель, — сказал Дэн Сотерн.
— Мне лестно это слышать.
— Жаль, что мы не можем позволить себе перепечатывать ваши публикации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58