Я отчищал их, а Эллен вытирала.– Позвони ей.– Ага, – ответил я. – И что я ей скажу? Привет, Джулия, что это за мужчина сидел у тебя в машине?Эллен со стуком опустила кастрюлю.– Джек. Я понимаю, все это трудно принять.– Вот именно.Мысленно я снова и снова проигрывал одну и ту же картину: БМВ подает назад по подъездной дорожке. Мне казалось, что в мужчине, сидевшем в машине, было нечто странное, нечто такое, из-за чего я не смог разглядеть ни его глаз, ни рта. Все его лицо осталось у меня в памяти темным и неразличимым. Я попробовал объяснить это сестре.– Тут нет ничего удивительного. Это называется отторжением. Послушай, Джек, ты своими глазами видел доказательство. Тебе не кажется, что пришло время…Тут зазвонил телефон. Руки у меня были в мыльной пене, поэтому я попросил Эллен взять трубку. Однако ее уже снял кто-то из детей.– Джек, пора воспринимать вещи такими, какие они есть, а не такими, как тебе хочется.– Ты права. Я ей позвоню.И в этот миг на кухне появилась бледная Николь.– Пап, это тебя – из полиции. День пятый: 21.10 Машина Джулии вылетела с дороги километрах в десяти от дома. Она скатилась по крутому склону оврага, пробив брешь в зарослях полыни и кустах можжевельника, а потом перевернулась. Солнце почти уже село, в овраге было темно. Три машины службы спасения стояли на шоссе, посверкивая красными огнями, команда спасателей уже начала спускаться вниз. Пока я следил за ними, включились переносные прожектора, залив все вокруг синеватым сиянием.– Моя жена ранена? – спросил я у полицейского мотоциклиста.– Через минуту узнаем.Я стоял на краю оврага, смотрел вниз, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Машину уже окружали люди.Полицейский, обменявшись с кем-то короткими репликами по рации, сказал:– Ваша жена без сознания, однако она… Она была пристегнута ремнем безопасности и осталась в машине. Похоже, с ней все в порядке. Позвоночник, вроде, не пострадал, однако…– Скажите, она в сознании?– Приходит в себя. Ее отвезут в больницу, проверят, нет ли внутренних повреждений. Сейчас она уже на носилках.– Слава богу, – сказал я, отщелкивая крышку сотового.Я позвонил Эллен, попросил ее успокоить детей, сказать им, что с мамой все будет хорошо.– Не волнуйся, – сказала Эллен.Закрыв крышку телефона, я повернулся к полицейскому.– А что со вторым? – спросил я.– Она была в машине одна.– Нет, – сказал я. – С ней был еще один человек. Он переговорил по рации.– Говорят – никого. Никаких признаков другого человека.– Может быть, его выбросило?– Сейчас как раз расспрашивают вашу жену… – Он помолчал несколько мгновений. – Она говорит, что была одна.Полицейский пожал плечами. Я заглянул за край обрыва.Одна из машин службы спасения выставила над оврагом стальную штангу с лебедкой. Вниз начал отматываться трос. Несколько минут спустя носилки медленно поплыли по воздуху. Разглядеть Джулию я не мог, она была пристегнута к носилкам и накрыта серебристым, как костюм космонавта, одеялом. Когда носилки достигли шоссе, спасатели развернули штангу и отстегнули их от троса. Лицо Джулии распухло, левая скула была лиловой, и лоб над левым глазом тоже. Должно быть, она сильно ударилась головой. Я пошел рядом с носилками. Джулия, увидев меня, произнесла:– Джек… – и попыталась улыбнуться.– Ты, главное, не волнуйся, – сказал я.Она слегка закашлялась:– Джек, это был несчастный случай.– Конечно.– Это не то, что ты думаешь.– Что «не то», Джулия? – спросил я. Мне показалось, она бредит.– Я знаю, что ты думаешь. – Ее рука с силой вцепилась в мою. – Обещай ни во что не вмешиваться.Я не ответил. Джулия еще сильнее стиснула мою руку.– Обещай держаться в стороне.– Обещаю.Она наконец-то расслабилась.Мы уже подошли к машине «скорой помощи». Я залез в нее первым, потом спасатели втолкнули носилки и захлопнули дверь.В больнице врачи, осмотрев Джулию, пришли к выводу, что повреждения могут быть обширными, и отправили ее в отделение реанимации.Джулия при этом была в сознании, время от времени она ловила мой взгляд и улыбалась – пока не заснула. Врачи сказали, что мне оставаться незачем, самое лучшее – отправиться домой и немного отдохнуть. Незадолго до полуночи я покинул больницу.Я поймал такси и поехал на место аварии, чтобы забрать машину. Ночь стояла холодная. Полицейские автомобили и машины службы спасения уже уехали. Их место занял приземистый тягач с лебедкой, поднимавший из оврага БМВ Джулии. Лебедкой управлял, покуривая сигарету, тощий парень.– Смотреть особенно не на что, – сказал он. – Пострадавшая уже в больнице.Я объяснил, что это машина моей жены. Он попросил показать мою страховую карточку. Я извлек бумажник, протянул ему карточку.Он сказал:– Я слышал, ваша жена в порядке.– Пока да.– Вам повезло. – Он ткнул пальцем в сторону другой обочины. – А эти с вами?За дорогой стоял небольшой белый фургон.– Нет, они не со мной.– Уже час как здесь.Разглядеть внутри фургона я ничего не мог, его передние стекла были затемнены. Я пошел к нему, но, когда до фургона оставалось шагов десять, он, взревев, покатил по дороге.Когда он проносился мимо меня, я мельком увидел водителя. Он был одет в поблескивающий комбинезон, вроде бы из серебристого пластика, и шлем из того же материала. Мне показалось, что я заметил странный серебристый аппарат, висевший у него на шее. Подобие серебристого противогаза, впрочем, наверняка я сказать не мог.Пока фургон уносился прочь, я приметил на заднем бампере две зеленые наклейки – каждая с большой буквой «К». Эмблема «Ксимос». Однако по-настоящему приковал мой взгляд номерной знак машины. Номер был невадский.Это фургон с завода «Ксимос», того, что в пустыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51