Джошуа не брился, по крайней мере, целый день, его глаза были закрыты, а руки безвольно свисали с подлокотников кресла.
Эта картина разозлила Мисси. Она с шумом захлопнула за собой дверь, получив некоторое удовлетворение от того, что Джошуа вздрогнул при этом звуке. Он поднял голову и широко открыл глаза. Они казались налитыми кровью.
– Ты выглядишь ужасно, – не думая, сказала Мисси.
Джошуа был разочарован, что это была всего лишь она, или это ей показалось?
– Я чувствую себя ужасно, – безразлично ответил он, и его голова снова мертвым грузом упала на спинку кресла.
– Должно быть, – сказала ему Мисси.
Она решила ничего ему не говорить об Эллин и о той ночи, пока ее не спросят. Мисси уселась на стул в стиле королевы Анны возле комнаты Эллин, посылая в его направлении враждебные взгляды, значение которых, она надеялась, ему понятны.
– Где моя жена?
Кажется, он приложил немало усилий, чтобы снова поднять голову, и неподвижно уставился на Мисси.
– Почему тебя это интересует? – с вызовом спросила Мисси. – Ты снова собираешься запугать ее?
Джошуа сурово посмотрел на нее.
– Она тебе все рассказала? – спросил он тихим голосом.
– Ты – ублюдок, – выдохнула Мисси, не в силах больше сдерживать себя. – Ты это сделал только что! Эллин в течение двух дней не сказала ни слова, и если бы тебя это действительно заботило, то следовало бы знать.
Он сощурил глаза и выпрямился.
– Что ты имеешь в виду? Где она?
– Эллин в постели, – в сердцах огрызнулась Мисси срывающимся шепотом. – Она лежит без движения. Она не заслуживает этого, Джошуа. Что ты с ней сделал?
В ответ он вскочил с кресла, чуть не опрокинув его, и бросился к двери Эллин. В ту же секунду. Мисси вскочила и преградила ему дорогу.
– Но ребенок! – воскликнул он, насупив темные брови. – Мисси, она не ходила… ах, милостивый боже!
Джошуа начал отталкивать ее, и его красивое лицо исказилось от ужаса.
– Нет, не ходила! – сказала ему Мисси, грубо схватив его за руку, чтобы задержать. – А чего тебя это волнует? Ты уже и так достаточно навредил, – зашипела она на него, продолжая настаивать на своем, несмотря на его внушительные размеры.
– А как насчет вреда, который она причинила мне? – его облегчение быстро смешалось с болью. – Тебе об этом тоже известно?
– Ты дурак! – снова набросилась Мисси на него. – В ту ночь я сказала ей пойти к тебе и велела не рассказывать о ребенке, потому что это принесло вам страдания обоим, но Эллин не смогла солгать тебе, Джошуа, даже насчет того, что произошло задолго до вашего знакомства! Она должна была сказать тебе. В Эллин намешано много всего, и не все из этого хорошее, но такого благородного и честного человека ты никогда не встретишь.
Джошуа был сбит с толку.
– Ты сказала ей? – с удивлением пробормотал он. – Зачем?
– Потому что счастье Эллин для меня важнее всего на свете, – ответила Мисси без хитрости и гордости. – А ты, Джошуа Мэннерс, имеешь значение только потому, что это касается ее счастья. Или ты думаешь, я не смогла бы убить тебя, чтобы сделать Эллин счастливой… Я разочарована в тебе, Джошуа, – презрительно сказала Мисси. – Ты не тот человек, за которого я тебя приняла.
Он отвернулся, притворившись, что не обратил внимания на ее последнее замечание. Однако Мисси знала, что ее слова достигли цели.
– Отступи, пожалуйста, Мисси, – тихо сказал Джошуа, сжав кулаки.
Она не двинулась с места и с ненавистью смотрела на него.
– Она – моя жена, – продолжал он с такой настойчивостью, какой Мисси никогда не слышала в его голосе. – Дай мне пройти.
Против своей воли она почувствовала к нему какое-то сочувствие. Заглянув в его глаза, полные боли, Мисси поняла, что он любит Эллин, и что только его чувство собственного достоинства не заставило оттолкнуть ее. Мисси отступила от двери, обвиняя себя в глупости, хотя прекрасно знала, что он мог зайти, не спрашивая разрешения.
– Если ты снова причинишь ей боль… – начала она, надеясь, что говорит угрожающе.
– Даю слово, – мрачно ответил Джошуа. – Не причиню.
Он не мог избавиться от тяжести в душе в течение двух дней, и заметил, что ему не стало легче, когда дрожащей рукой он взялся за ручку двери, ведущей в комнату Эллин. Джошуа знал, входя в комнату, что ему невыносимо видеть ее. Он знал, закрывая за собой дверь, что не может поступить иначе.
В комнате было темно и тихо. Занавески и жалюзи были опущены. На кровати под грудой одеял лежало что-то неподвижное. Его охватил страх. Могла ли Мисси не сказать ему что-то? Может быть, Эллин пыталась что-то сделать с собой? От этой мысли у него защемило сердце, и когда он подошел ближе к кровати, то понял, что не может говорить.
Эллин спала, или, по крайней мере, так казалось. Она лежала ничком, наполовину зарывшись в перьевых подушках. Ее темные волосы были разбросаны по лицу, как опавшие осенние листья, а слегка открытые губы побледнели. Джошуа вспомнил ту ужасную ночь, и злость прошла, осталась только боль. Он не был уверен, но ему казалось, что часть этой боли, которую он чувствовал, была и ее болью. Пожалуйста, Боже, думал он, прикоснувшись пальцем к ее щеке, пожалуйста, пусть с ней будет все хорошо.
Ее кожа была прохладной и сухой. Эллин зашевелилась от его прикосновения, и он отдернул руку, глядя, как она повернулась на спину и открыла глаза.
Ее взгляд был стеклянным и пустым. В какой-то момент Джошуа испугался, что она его не узнала. Он облизал пересохшие губы.
– Эллин, – сказал он, вновь обретая голос. – Это я, Джошуа. Я… с тобой все в порядке?
Он увидел, как ее глаза наполнились слезами, я она снова отвернулась от него.
Когда на следующий день Эллин встала с постели, она чувствовала себя ужасно опустошенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111