Бояджиева Мила
Золотая рыбка
МИЛА БОЯДЖИЕВА
ЗОЛОТАЯ РЫБКА
Моей свекрови - Нине Федоровне
Глава 1
Едва вынырнув из сна, Полина вспомнила все и блаженно зажмурилась. Ощущение такое, будто прямо на одеяло и подушку, изящно упакованные в лазурный шелк, высыпали охапку свежих ландышей. Пьянящий восторг, томная нега во всем теле - от макушки с растрепанными прядями блестящих пепельных волос, недавно подстриженных у первоклассного мастера, до кончиков пальцев длинной ноги, касающейся резного дерева королевской кровати. Это чувство нельзя комкать: вскакивать, бежать под душ, хвататься за телефон, или прицепиться мыслями к чему-нибудь деловому, серьезному.
Надо медленно дегустировать наслаждение, плавно перебираясь от мелких объектов удовольствия к центру - главному предмету всеобъемлющего торжества. Делать это необходимо очень осторожно, вдумчиво, стараясь не расплескать ни капельки.
"В замке был веселый бал,
Музыканты пели.
Ветерок в саду качал
Легкие качели.
В замке, в сладостном бреду,
Пела, пела скрипка.
А в саду была в пруду
Золотая рыбка...",
звенела в голове детская песенка. И дальше, дальше, под тоненькое пиликанье скрипки. Не важно, что её слова сочинил сын русского помещика Константин Бальмонт, умерший в эмигрантской нищете где-то под Парижем. А гитарный аккомпанемент, наигранный отцом, похож на считалочку - весел, прост и привязчив. Главное:
"Взор ко взору шепчет "Жду!"
Так светло и зыбко.
Оттого, что там в пруду
Золотая рыбка..."
"Это я, я... Это - моя жизнь" - Полина медленно оглядела спальню. Сквозь голубовато-перламутровый узор трехслойных занавесей в комнату проникал таинственный глубоководный свет. У самого стекла сильно присборенная дымка полупрозрачного шелка, над ней - плотный в серебряных "французских" лилиях штоф, прихваченный по краям тяжелыми кистями, а сверху - синяя атласная драпировка ламбрекенов. - Потрясное окно! Смотреть на него и смотреть. Композиция занавесей составлена по принципу большого туалета от роскошного к интимному, от чувственного полумрака до яркого света праздника.
Не стоит огорчаться, что солнца сегодня нет и что до весны почти три месяца. Надо просто лежать и смотреть, слегка лаская ладонями приятную прохладу постельного белья, безукоризненно стильного и соответствующего облачению окна, вдыхать аромат гиацинтов, призрачно белеющих в корзине на туалетном столике.
Сам столик, вазу, флакончики, обои, массивные очертания гардероба с озерной гладью зеркала, прозрачный хрусталь люстры тоже надлежит разглядывать долго, осторожно, словно вытаскивая из коробки с подарками всяческие очаровательные сюрпризы.
"Я всегда хотел, чтобы у меня было все самое лучшее", - сказал Полине Глеб, приведя её в свой дом, и посмотрел строго и значительно. Стало ясно это не комплимент, не пустяшное хвастовство. Это - смысл жизни, за который он будет сражаться с бульдожьей яростью, до последнего дыхания.
Полина сладко потянулась, провела руками от плечей к бедрам... Сегодня она спала одна и могла побаловать себя ночной сорочкой. Даже сквозь сон чувствовались кружева на груди, ласкающее прикосновение английского батиста - невесомого, нежного и совершенно не мнущегося.
Что толку в этих занавесях на окне хрущобы, нужен ли английский батист на заплатанных простынях? Как выглядит золотая рыбка в эмалированном ведре? Глупости! Глеб прав - человек должен стремиться к комфорту, к окружению первоклассных вещей. Они дают уверенность в себе, ощущение силы и радости, наделяют милосердием и любовью ко всему сущему.
"Мне двадцать пять, - думала Полина. - Если надо, могу выглядеть как старшеклассница. Рост 170, с весом все в порядке без диеты и шейпинга. Глаза фантастические. Волосы так и хочется перебирать - плотные и шелковистые. Ни одного прыща, ни единого больного зуба, и все анализы в полном порядке. Впереди длинная, расцветающая с пышной щедростью жизнь, впереди такие удовольствия, что хочется орать во все горло: "Спа-си-бо!"
Разве можно поверить, что всего полгода назад длинная, нескладная, она чувствовала себя затравленным зверенышем, взирая на окружающее с угрюмой недоверчивостью. Полина не верила ни себе, ни другим. Упоминание самого слова "счастье" вызывало тошнотворную реакцию, вроде лозунгов разнообразных культовых сект, обещающих блаженство и просветление.
"И почему всегда уверяют, что полное счастье недостижимо? Да вот оно тут - полное! Если, конечно, постараться не думать о голодных пенсионерах, брошенных детях, обитателях больниц и психушек... Если сосредоточиться только на себе - то лучше не бывает. Взаимная любовь с человеком уважаемым, щедрым, холостым, готовым бросить мир к твоим ногам и, между прочим, вкалывающим без продыха для того, чтобы гражданам его многострадальной родины жилось лучше, - тем же старухам и сиротам... И богатство это - не ворованное, полученное в трудах и заботах", - Полина поднялась, вытянулась на цыпочках перед высоким окном, ощущая мягкость ковра босыми ступнями, хвойную свежесть пропущенного через кондиционер воздуха и краем глаза ловя вереницу своих отражений, разбегающихся в зеркалах.
"Это я. Я! Полина, Поленька, Лина. - Произнесла она строго, словно заклинание, отпугивая подкрадывающиеся со всех сторон сомнения. - Я счастлива, счастлива, счастлива..."
Теперь душ в новенькой кабине, подсвеченной розовыми лампочками. Так задумал Глеб. В ванной комнате сумрачно от коричневого с золотыми прожилками кафеля, но спрятанные светильники насыщают воздух теплой, солнечной негой. Ничего общего с холодной белизной лабораторий или анатомичек, которые всегда мерещились Рите в отблесках мертвенного неона на голубоватой или белой плитке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137