Перспектива лететь вниз, срывая все новые и новые крюки, не радовала. Рэй сжался, усмиряя позыв требующего опорожниться мочевого пузыря.
Вот, что значит страх. Раковая опухоль, разрастающаяся с молниеносной быстротой. Она поражает мозг, тело - и ты уже труп. Труп, обреченный на нечеловеческие страдания. Нужно подтянуться, пристроить ногу в петлю, спасаясь от удушающих объятий пояса. Но каждое движение укорачивает выносливость держащего нагрузку костыля. Да может он вообще уже готовится вылететь, даже если ты перестанешь дышать, думать, смотреть. И каждое мгновение может стать последним. Хорошо, что сознание отключится от первого же удара - ещё бы, разглядывать собственный мозг, размазанный по камням, не самое приятное занятие. Хоть что-то в этом мире сделано разумно в этом обольстительном, самом коварном, самом мрачном, самом чудесном из миров...
Над головой смертника весело чирикали птицы. Он видел, как они легко взмывали, скользя в воздухе. Здорово пахло весной здесь, наверху, где прямо из камней торчали какие-то радостные цветочки, желтенькие, мелкие, выделанные с величайшей тщательностью. А вокруг - простор! Синева неба и покоившегося в лиловатой дымке океана. Издевательски-спокойно, по-пляжному ярко заливает мартовский день солнце, скользя косыми лучами по Брюху Слона и крошечному комку съежившейся человеческой плоти.
Рэй осознал, что во всех своих бедах виноват сам. Что эти последние мгновения - логическая расплата за непомерную гордыню, задиристость, высокомерие. Он пожалел, что не знает названия желтого цветка и составляющих ему компанию птиц. (Может, ласточки?) Хотелось бы проститься торжественно, на Вы... Оказывается, за тридцать пять лет он так и не сумел познакомиться с живущими рядом сотоварищами по бытию - растениями, зверушками, вещами. Да, он всегда враждовал с ними, торопясь объявить войну первым. Мать говорила, сокрушаясь над очередной проказой сына: "Ох и нелегко тебе придется, милый... Тебя ждет тюрьма или слава. Хотя... Это может случиться как раз вместе". Каждый раз Рэй слышал в её голосе злорадную злинку и понимал: Каролина не любит его. Из-за отца, из-за себя. Из-за того, что родила не девочку.
До шести лет молоденькая хорошенькая женщина наряжала сына как куклу: в платьица, шляпки, банты. Берри считались состоятельными людьми, владевшими несколькими фабриками по производству экологически чистых удобрений в окрестностях Окленда. Никто не удивился, что одна из трех дочерей оказалась непутевой, возмечтав взобраться на голливудский Олимп. Эта болезнь сражала здесь почти всех хорошеньких девушек. У Каролины была отличная фигурка и смазливое глазастое личико. Она считала себя красоткой, не сомневаясь, что сумеет пробиться.
После окончания школы, получив несколько титулов на местных конкурсах красоты, Каролина направилась в Лос-Анджелес. Ей не предстояло пройти унижения и тяготы нищей провинциалки, рвущейся на киноэкран. Тетя Каролины - Ребекка Чейз, проживала в собственном доме на побережье. Это была сильная, самоуверенная, эмансипированная женщина, зарабатывающая хорошие деньги на цветах. Сама их не выращивая, она находила возможности хорошо пристроить то, что вырастили другие. Имя Ребекки Чейз знали в Голливуде в качестве первоклассного фитодизайнера. К ней обращались как частные лица, так и художники-постановщики фильмов с "цветовыми эффектами". Зачастую Ребекке приходилось работать в рекламе.
Каролина и тетя обожали жруг друга. В первые же месяцы девушка снялась в нескольких рекламных клипах и даже в крошечном эпизоде настоящего фильма. У неё завязались нужные знакомства, появились пробивные подруги. В веренице проб уже маячили те, что способны привести к самой главной роли, вознести Каролину на звездные высоты...
Беременность племянницы Ребекка обнаружила непростительно поздно.
- Извини, Ребби, я надеялась познакомить тебя с моим парнем. Каролина опустилась на ковер у ног рухнувшей от неожиданности в кресло тети.
- И где он?
- Его нет и никогда теперь уже не будет. - В голосе Каролины прозвучала неколебимая решительность.
- Понимаю... Наверно, уже месяцев пять?
- Скоро шесть с половиной. Я все решила. Рожу девочку и отдам её матери. Пусть возится. Обожаю кудрявых малышек! А потом я тоже сделаю из неё кинозвезду.
У Кэролин родился мальчик, никого не порадовав в семействе Берри. Все же это была весьма добропорядочная буржуазная семья, на которую смотрел весь город.
- Может быть, разумней будет дать ребенку отца? За тобой здесь многие ухаживали, - робко подступилась к Кэролин мать, понимая, что никогда не имела влияния на эту девчонку, и теперь вряд ли сумеет её образумить.
- Ах, дорогая моя. Такого отца, как у этого крикуна, я не смогла бы подобрать и в Белом доме, - Кэролин без всякого энтузиазма развернула мокрые пеленки и с отвращением взглянула на штуковину между ног крохи. Жаль, все же, я рассчитывала заполучить дочь.
Рэй рос у бабушки с дедом в огромном трехэтажном доме, где были и горничные, и кухарка, и садовник. Прилетавшая на праздники мать - вся благоухающая, завитая, роскошная, распаковывала нарядные коробки и наряжала Рэя "принцессой". У него и впрямь было очаровательное личико с огромными светлыми глазами, а белокурые, очень густые волосы вились ниже плеч. В семейных альбомах сохранились фотографии "принцессы", которые повзрослевший мальчик изорвал и хотел выкинуть. Но мать склеила и вернула документы на место.
- Не понимаю, как из тебя после всего этого не вырос пидер, - сказал, выслушав историю Рэя, его первый друг по свободной жизни.
- Напротив, меня очень рано начали интересовать девочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137