Теперь меня звали Роберт Адамович Гарвин.
Три дня до отъезда в Москву прошли без каких-либо примечательных событий.
В субботу поздно вечером мы приехали на военный аэродром. Эдмунд и Владимир провожали меня. Прощаясь, я сказал им:
- Должен признаться вам, друзья, что мое пребывание в Берлине благодаря вашим заботам и гостеприимству оказалось чрезвычайно приятным. Лучше принять меня было просто невозможно. Я расскажу об этом в Москве.
В 8.30 вечера в субботу, 7 января 1967 года, мы точно по графику приземлились в Москве. Час спустя автомобиль остановился около гостиницы "Ленинград".
В вестибюле гостиницы к нам подошел высокий, худощавый, широкоплечий человек приблизительно сорока лет.
- Замечательная операция, мистер Бёрк, просто замечательная! Добро пожаловать в Москву.
На улице нас ждал автомобиль. Поездка заняла не более десяти минут. Блейк жил в большом многоквартирном доме. Мы поднялись на третий этаж, и мой новый знакомый, которого звали Станислав или Стэн, позвонил в.дверь. Было слышно, как за дверью кто-то гремел множеством запоров, потом дверь слегка приоткрылась, удерживаемая массивной металлической цепочкой. В щель выглянула женщина средних лет и, увидев Стэна, впустила нас в квартиру.
- Зинаида Ивановна, квартирная хозяйка Джорджа, - представил ее Стэн.
Из просторного прямоугольного холла вели пять дверей. Дверь в столовую была открыта, и можно было видеть обеденный стол, накрытый на четыре персоны. Из столовой вела еще дверь. Я открыл ее. Это был кабинет.
За полированным столом красного дерева лицом ко мне сидел Блейк.
В Москве
После этой встречи я неоднократно бывал дома у Блейка. Во время одного из обедов, когда с нами за столом сидел и Стэн, Джордж предложил, чтобы я перебрался к нему на все время моего пребывания в Москве.
- В конце концов квартира достаточно просторная, Шон может расположиться в кабинете. Зинаиде Ивановне не намного труднее готовить для двоих, чем для одного меня, - рассуждал он.
- Неплохая идея, - заметил Стэн, - но я должен согласовать это со своим начальством.
Вскоре такое разрешение было получено, и я перебрался на квартиру Блейка.
Через несколько дней после этого, в конце января, Стэн зашел ко мне с очень озабоченным видом. Вместе с ним в кабинет зашел и Блейк.
- Неприятные новости, Шон, - сказал он. - Скотленд-Ярд обнаружил квартиру на улице Хайлевер-роуд, и тебя официально объявили в розыск в связи с делом о побеге. Твоя фотография сейчас на первых полосах всех газет.
- Что ж, рано или поздно этого следовало ожидать, - смиренно сказал я.
- Очень жаль, что это случилось, Это коренным образом меняет твое положение, - сказал Стэн и начал нервно мерять шагами кабинет.
- Не понимаю, что это меняет, - заметил я. - Я всегда считал неизбежным, что моя личность будет установлена полицией. Я с самого начала знал, что должен вернуться в Ирландию и добиваться в суде, чтобы меня не выдали англичанам.
Стэн, стоявший в углу кабинета, повернулся ко мне и буквально пронзил меня взглядом.
- Пойми, Шон! Блейк - коммунист, а Ирландия - католическая страна. Кроме того, Ирландия находится в сильной экономической зависимости от Великобритании.
Законы могут толковаться широко, когда это устраивает правительства. А на правительство Ирландии давление будет весьма сильное, в этом можно не сомневаться.
- Что ж, я готов пойти на риск. Кроме того, новая ситуация имеет и свои положительные стороны. Теперь, когда полиции стало известно, кто провернул операцию, они сосредоточат все свои усилия на моем розыске и не будут распылять свои силы. Это важно для безопасности моих друзей.
- Полностью с этим согласен, - вступил в разговор Блейк. - Майкл и Пэт не принадлежат к преступному миру, и никто не знает, что они связаны с Бёрком...
...Как и было договорено со Стэном, я предпринял попытку начать работать в издательстве "Прогресс". Для этого меня подвергли соответствующему испытанию, чтобы определить, подхожу ли я для редакторской работы.
Мне был предложен весьма сырой перевод на английский язык статьи из одного советского журнала. Речь шла о героической русской работнице по имени Екатерина Борисовна. Она была председателем крупного колхоза и депутатом Верховного Совета СССР. Она неустанно трудилась во славу Советского Союза. В одном абзаце, описывавшем трудовые будни колхоза, говорилось: "Многоголосое кудахтанье тысяч белых кур заполняло огромный двор, их красные гребешки трепыхались на ветру".
Этот абзац я сопроводил таким комментарием: "В английском языке слово "гребешок" является жаргонным выражением, обозначающим мужской половой орган.
Поэтому предположить, что "гребешки трепыхались на ветру", было бы весьма рискованно".
На работу в издательство меня приняли, но к практической работе я фактически так и не приступил. Мое материальное положение укрепилось благодаря заботам КГБ: мне установили месячное содержание в 300 рублей.
По текущему курсу это составляло около 30 фунтов в неделю.
Блейк проводил большую часть дня, составляя пространные справки для КГБ, которые Стэн ежедневно отвозил в свое учреждение. Обыкновенно он приносил с собой портативный магнитофон, и они с Блейком уединялись в спальне и проводили около двух часов, беседуя о чем-то почти шепотом. Было ясно, что Блейк передает КГБ последние крохи информации, которую он не успел переправить до своего ареста, а также подробно рассказывает Стэну о тех методах, которые использовала британская контрразведка при расследовании его дела и ведении допросов.
Почти сразу после моего переезда на квартиру Блейка я стал понимать, что передо мною совершенно незнакомый и чуждый мне человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37