- Ну зачем же так, Разин. Кто напишет - это уже технические детали. Какая разница - напишет агент или нет... Разин еще лучше напишет.
- Товарищ майор, мною раскрыто преступление, - горячо заговорил я. Мною, и агенты тут ни при чем. Поэтому никаких туфтовых документов я оформлять не собираюсь.
- Жаль, я думал, мы поймем друг друга. Впрочем, может, это и к лучшему.
Смысл последней фразы я понял только через день, когда появился приказ о поощрении еще одного сотрудника милиции за успешную реализацию дела оперативной разработки. Того самого, который поторопился прекратить за Глуховым наружное наблюдение. Он оказался сговорчивее - тут же написал фиктивное агентурное сообщение. А замечательный замначальника угрозыска убил сразу двух зайцев: у него появилась возможность отчитаться за расторопность агентов и за эффективность работы целого коллектива, якобы раскрывшего сложное преступление.
Однажды из кассы аэрофлота, расположенной тогда на углу улиц Ленина и Коммунаров, пропали деньги. Благо что помещение кассы было в двух шагах от райотдела, и мы со следователем и экспертом-криминалистом быстро добрались пешком до места происшествия. Кража произошла при следующих обстоятельствах.
После смены старший кассир сидела в своем кабинете и принимала дневную выручку от кассиров. В это время ее пригласили к другому телефону, и она вышла буквально на две минуты. Вернувшись, она стала пересчитывать принятые деньги и обнаружила, что не хватает семисот рублей.
- Деньги лежали вот здесь, - уточнила старший кассир, показывая на небольшую коробочку у края стола.
Поколдовав над ней немного, эксперт безнадежно махнул рукой:
- Дохлый номер.
- Очередная "висячка", - подтвердил его заключение следователь и сел писать протокол осмотра.
Я, конечно, знал, что это только в кино криминалисты легко получают отпечатки пальцев, в действительности же снять их совсем непросто, даже с поверхности, которая хорошо сохраняет отпечатки. К тому же они часто бывают непригодны для идентификации. Эксперт и следователь почти сразу сделали вывод, что преступление не будет раскрыто и, выполнив все необходимые формальности, ушли в отдел.
Задача, которую я принялся решать, оказалась со многими неизвестными, и в начале расследования все действующие лица были для меня главными. После первого круга допроса я заключил, что старший кассир вряд ли могла инсценировать кражу, и сосредоточил внимание на ее подчиненных. Их было семеро.
Ситуация походила на чисто английский детектив: подозревать можно было любую из женщин, и все они находились здесь, в закрытом помещении. Это интереснее, чем искать неизвестного преступника в полумиллионном городе, и в то же время вряд ли проще: информации - минимум, личности кассиров мне неизвестны, их прошлая жизнь - тоже. И если в иной ситуации, располагая временем и помощниками, я мог собрать любую информацию о любом человеке, то на этот раз такой возможности у меня не было.
Начиная этот психологический поединок, я знал, что лицо, совершившее преступление, постарается запутать меня, нейтрализовать мои приемы ведения допроса, я же, со своей стороны, должен был исходить из учета возможных способов совершения и сокрытия кражи, стараясь установить скрываемые факты. Каждая из сторон такого поединка стремится уловить ход мыслей соперника. Тот, кто угадает, обеспечивает себе успех и победу.
Беседуя с женщинами, я постепенно накапливал информацию. Одна из них была разведена и, со слов ее коллег, часто меняла мужчин. Другая оказалась юной и легкомысленной. Третья была интересна тем, что последней сдавала деньги. Четвертая, средних лет женщина, внешне выглядела вполне благопристойно, но слишком настороженно и односложно отвечала на вопросы. Трех остальных я исключил после первого круга беседы - так подсказывала моя интуиция, которая почти никогда меня не подводила.
Шел уже одиннадцатый час вечера, и кассиры стали проявлять недовольство. Задерживать их далее я не имел никакого права, но и результатов у меня фактически не было. Я решил в третий раз допросить всех подозреваемых, и вот тогда у той женщины, которая последней сдавала деньги, не выдержали нервы.
- Сколько можно спрашивать об одном и том же? Я сдала деньги и вышла. И все! А сейчас мне надо домой, у меня ребенок голодный!
- Конечно, я сейчас вас отпущу. Я убедился, что никто из вас не мог взять эти деньги. Значит, их взял тот, кто сейчас сидит спокойненько дома и смеется над нами...
- Зоя? Да нет, что вы...
- Зоя - это еще один кассир?
- Нет, это подруга старшего кассира. Но она не могла, она ее очень давняя подруга, мы все ее хорошо знаем.
Оказалось, что в момент сдачи денег и, самое главное, в момент отсутствия старшего кассира в кабинете находилась ее подруга. Все женщины в один голос стали защищать ее, даже та, что отвечала односложно, вдруг заговорила горячо и толково, и я понял, что ни одна из них кражи не совершала. Я отпустил всех, оставив только старшего кассира.
- Скажите, пожалуйста, что делала ваша подруга, когда вы выходили из кабинета?
- Она сидела на стуле. Вот здесь, у стены.
- А когда вы вернулись?
- Когда я вернулась... Она стояла у зеркала...
- А что она делала у зеркала?
- Обыкновенно что - поправляла волосы.
- А потом?
- А потом мы еще поболтали немного.
- Она снова села?
- Да, конечно. А потом я стала пересчитывать деньги...
Это насторожило меня. С какой стати у нее возникла необходимость вставать и поправлять волосы именно в отсутствии хозяйки кабинета? Она могла это сделать, когда вошла, и перед уходом. Но вставать со стула для того, чтобы снова сесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38