– Таким образом, остаются вакантными две сержантские должности в седьмой роте. Не знаю людей более достойных командовать подразделениями «Гамма» и «Эпсилон», чем сержанты Галлахер и Вега.
Рикардо чудом удержал текилу, которую передал ему бармен.
– Ни фига себе! – Глубокий бас Момоа прорезал густой воздух офицерского клуба.
Трудно сказать, чьи глаза расширились больше – Макнила или Момоа.
Стараясь говорить как можно тише, Момоа произнес:
– Прошу прощения, сэр.
Ко всеобщему облегчению, Макнил широко улыбнулся:
– Все в порядке, рядовой. Я уверен, вы говорили от чистого сердца. Или от всей души.
– Сэр… – начал Вега. – Наверное, произошла ошибка.
– Никакой ошибки, сынок. Я знаю, что вы в подразделении всего несколько дней…
– Сэр, простите, что перебиваю вас, но я присоединился к миротворцам лишь несколько дней назад. Я даже не распаковал свой мешок, когда мы получили приказ отправляться в Сан-Диего. Я его и до сих пор не распаковал.
– Вот и хорошо, вам будет легче переехать в новые казармы.
– Э-э, да, сэр.
– Официальная церемония пройдет в столовой форта на следующее утро за завтраком. Вскоре после этого мы все снова возвращаемся на «Гурон». Война еще не окончена, далеко не окончена.
Теперь Вега стоял по стойке «смирно».
– Да, сэр. Мы будем готовы, сэр.
– Вот это я рад слышать, сынок, очень рад.
Строевой командир повернулся на каблуках и направился к выходу.
Опал и Генри подошли к Веге. Генри похлопал его по плечу:
– Поздравляю, сержант.
– А я вас, капитан, – ответил Вега.
– Меня поздравлять не нужно, – возразил Генри, качая головой. – Меня просто перевели. А вот Опал заслуживает поздравлений.
К ним подошел Гудьер.
– Зачем меня повысили? Не хочу я быть лейтенантом.
– Нет ничего плохого в том, что вы лейтенант, Гуди, – заметила Опал.
– Вам легко говорить, мэм, вы были лейтенантом. Не люблю я отдавать людям приказы, от этого у меня кожа зудеть начинает.
– Знаете, – заметил Момоа, – это многое объясняет. Э-э, сэр.
Генри пристально посмотрел на Момоа.
– Знаете, рядовой, попадете вы в беду из-за своего языка.
– Уже попал, сэр.
Капитан расхохотался:
– Я в этом и не сомневаюсь. Что ж, думаю, нужно выпить.
– Угощаете, сэр? – спросил Момоа.
– Нет, рядовой, учитывая ваше громогласное «Ни фига себе» перед строевым командиром, думаю, эта почетная обязанность переходит к вам.
Момоа поморщился:
– Слушаюсь, сэр.
К нему наклонился Вега:
– Ты можешь себе это позволить, верно?
– Ну, я планировал послать деньги, выигранные в покер, своим родителям, но…
– Покер, да? В подразделении играют?
Усмехаясь, Момоа ответил:
– В роте. Ты умеешь?
– Ходила обо мне такая слава.
– Играют по пятницам, по крайней мере, так было. Посмотрим, сейчас война и все такое. Но я с радостью приму твои деньги.
– Не сомневаюсь. – Вега допил текилу и заказал еще одну за счет Момоа.
«Я сержант. – Веге было как-то не по себе, несмотря на то что официальное назначение еще не произошло. – Может, и не произойдет. Возможно, строевой командир был пьян и к утру он уже забудет об этом. Кроме того, когда мы вызволяли Такеду, вместе с нами был Диш. Почему повышают меня, а не его?»
Однако прочь сомнения. С улыбкой ожидая очередную порцию текилы, Вега подумал: «Как хочется поскорее рассказать об этом отцу».
Алессио Боулз не мог заснуть.
Он собирался пойти вместе с новичком и остальными бойцами подразделения в офицерский клуб, чтобы отпраздновать победу. Галлахер отказалась – Боулз понятия не имел, какая вожжа ей под хвост попала, но ей определенно пора избавляться от дурного нрава, пусть даже хирургическим путем. Сам Боулз очень хотел пойти.
Сначала, однако, ему нужно было посмотреть, не пришли ли письма из Форт-Дикса. Поэтому он отправился в казармы, которые были выделены Двадцать второй дивизии, включил голограмму почтового ящика подразделения на дисплее над койкой и принялся проверять сообщения.
Конечно, пришло письмо от Стефани Анисфельд, частного детектива, которого он нанял два года назад. В лихорадочной спешке, подпрыгивая от нетерпения на койке, он ткнул пальцем в значок письма, едва не продырявив голографический дисплей. Он испытывал слабую надежду, что это будет оно, то письмо, в котором Стефани сообщит Боулзу, что нашла его семью.
«Алессио, надеюсь, что у вас все хорошо. Боюсь, у меня для вас плохие новости».
Сердце Боулза заколотилось, он ощутил, как внутри разверзлась пропасть. Он вздрогнул и едва сдержал крик ярости.
«Ниточка в Испании ни к чему не привела. Есть, Хейди Боулз, член Братства Нод, живущая в Мадриде, но это не ваша мать. Она состоит в браке с женщиной по имени Пенелопа Артц. Я разыскала ее и сделала несколько хороших снимков. Они прикреплены к письму».
Боулз еще раньше заметил вложения, но захотел сначала прочесть письмо. Теперь он открыл их, и вокруг письма появилось пять фотографий невысокой бледной женщины с округлым лицом, голубыми глазами и светло-русыми волосами. Появилось на экране и два удостоверения личности, подтверждавшие, что это Хейди Боулз.
Поскольку та Хейди Боулз, которая двадцать пять лет назад родила Алессио Боулза, была высокой и стройной – цвет волос и глаз за те семь лет, что он ее не видел, мать Алессио с легкостью могла изменить, – это была не она. Очередная попытка Анисфельд найти мать, отца, братьев и сестер, которые покинули Боулза, чтобы присоединиться к Братству Нод, потерпела неудачу.
Он прочел оставшуюся часть послания.
«Мне очень жаль, Алессио. Знаю, мы оба возлагали надежды на эту ниточку. Я еще попробую поискать в Мадриде, постараюсь завязать отношения с другими связными Нод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77