Для этого не придется наниматься к португальцам… И вот – это плавание, так неожиданно оборвавшееся у берегов Мальорки… Громыхающие, наскоро сколоченные ящики… Их впопыхах сбрасывали прямо на прибрежную гальку… И этот славный парень, матрос, виновато сунувший ему свои, быть может, последние гроши: «Бери, не стесняйся! Ведь твои золотые на Мальорке никто не разменяет. Разве что трактирщик…»
Увы! Когда больной пришел в себя, трактирщик заявил, что денег при нем вообще не было… Что все его достояние – эти серебряные пуговицы на камзоле.
«А вот сейчас и пуговиц нет», – Франческо грустно усмехнулся.
Да, а что же сказал ему на прощанье этот славный парень, матрос?
«Пускай мы не доставили тебя куда положено, но хорошее дело все-таки сделали. До Толедо мы не добрались, но и тут, на нашей Мальорке, этот товарец пригодится. Я сам ведь мальоркинец. А ты обязательно иди к трактиру – вон видишь дом под черепицей. Но что-то уж больно ты красный сейчас, сеньор Франческо… Не схватил ли ты какую-нибудь хворь? Дождись, знаешь, попутного корабля и лучше всего отправляйся обратно. Ни в Кастилии, ни в Арагоне тебе сейчас показываться нельзя… Там такая сейчас заваривается каша!»
А рыбачка еще обозвала своих мальоркинцев дикарями!
…Потом – берег… Женщина с темно-желтыми глазами… Вот видишь, Франческо, снова наплывает какой-то бред! Припомни, как ты очутился на корабле. Значит, не зря тот верзила срезал с камзола твое последнее богатство… Он сдержал слово и доставил тебя на корабль. Правда, он тоже бормотал о какой-то смуте в Сеговии или Толедо…
«Итак, ты лежишь в каюте, – сам с собою рассуждал человек. – Каюта необычная, такие тебе еще не доводилось встречать, хотя разных кораблей ты повидал немало… Может, это бред, но над твоей койкой висит зеркало… Смотрелся ли я во время плавания в зеркала? – прищурясь, вспоминал человек. – На „Санта-Марии“ борода у меня еще не росла, а потом мы с товарищами брили друг друга… В море зеркало – такая же излишняя роскошь, как и кружева у ворота сорочки, которые только щекочут шею!»
Франческо чуть было не рванул их с досады, но тут же строго сказал себе:
«Сорочка чужая. Будь благодарен человеку, который так тебя приодел! – Потом он погладил подбородок, с удивлением провел рукой по щеке. – Святая дева из Анастаджо, неужели? Словом, Франческо, ты чист, выбрит, можешь двигаться… А ну-ка!..»
Он разом спустил с койки обе ноги на танцующий под ним пол каюты. До пояса укутанный в одеяло (кроме длинной сорочки, на нем ничего не было), он неуверенно шагнул, повернулся к зеркалу. Все так… Неужели этот верзила догадался?.. Да нет же, потом был берег, старая рыбачка… А потом эта девушка… Из-под двери бил такой нестерпимо яркий свет, что Франческо зажмурился. Ох, опять наплывает эта слабость! Он быстро шагнул к койке и сделал это вовремя, так как тотчас же дверь распахнулась и захлопнулась снова.
Вошла та девушка. Значит, тогда был не бред? Или сейчас начинается бред?
– Почему вы вставали? Даже на палубе было слышно, как вы топаете по полу! Сейчас я позову сеньора капитана.
– Это вы вчера подобрали меня на берегу? – спросил Франческо.
– Совсем не вчера. Мы уже трое суток в море.
Приоткрыв дверь, девушка окликнула кого-то.
– Скажите сеньору капитану, что больной пришел в себя, – сказала она тихо. И с улыбкой повернулась к лежащему на койке: – А как по-вашему, я хорошо говорю по-кастильски?
– По-кастильски вы говорите лучше, чем я. Простите, – начал он умоляюще, – меня интересует…
– Обо всем, что вас интересует, вы поговорите с сеньором капитаном или с сеньором эскривано… Меня можете называть сеньорита, – добавила девушка, выходя.
Постучавшись, в каюту вошел высокий, красивый, уже немолодой господин.
– Я капитан и владелец этого корабля, – представился он. – А вы, как я понимаю, сеньор Франческо Руппи… Или, вернее, автор дневников, но, по обычаям нынешнего времени, называете себя вымышленным именем…
– Святая владычица, вы прочитали мои дневники?!
– И дневники, и записи расходов, и пояснения к картам, и рекомендательные письма, – признался капитан. – И должен сказать, что с ними ознакомился не один я… – Заметив, как кровь прилила к щекам больного и снова отхлынула, он остановился.
Сейчас его собеседник был так же мертвенно бледен, как тогда вечером, когда его наконец дотащили до трактира.
– Я полагаю, что беспокоиться вам не о чем, – сказал капитан, опустив свою мягкую, теплую руку на локоть своего подопечного. – И хотя с нами на корабле находится сеньор, которому я никак не мог отказать в ознакомлении с вашими бумагами, повторяю: вам не о чем беспокоиться. Я рад, что откупил у этого парня из трактира ваш драгоценный мешок. Бумагами вашими этот болван в лучшем случае растопил бы печь. А из рекомендательных писем мы узнали, что вы отправляетесь туда же, куда и мы… Правда, парень этот болтал, будто он доставил вас на берег, где вы будете дожидаться какого-то корабля, но должен пояснить, что к тому безлюдному берегу, где мы вас нашли, могут приставать разве что рыбачьи лодки… Сейчас я не стану больше вас утомлять, но сеньор Гарсия, эскривано, просит разрешения навестить вас, как только вы достаточно окрепнете. Он предполагает задать вам несколько…
– Сеньор капитан, простите, но я прерву вас, – с трудом выговорил Франческо. – Я простой человек, сын и внук простых людей, но мне никогда не пришло бы в голову разглядывать без разрешения чужие бумаги… Простите еще раз… Вы столько для меня сделали, что я, конечно, не должен был бы вам это говорить…
Капитан оставил его слова без внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101