Вспоминая потом этот случай, Франческо много раз повторял себе: «Этот пират-нормандец дал не только сеньору пилоту, но и мне урок, как следует себя держать. Другими словами, урок такта и выдержки».
Впрочем, к тому времени, к которому следует отнести эти воспоминания, Франческо совсем по-иному стал относиться к людям, называемым пиратами.
Глава восьмая
ФРАНЧЕСКО СНОВА СЛЫШИТ О СТРАНЕ ОФИР
– Показать тебе сначала трюм? – спросил пилот. – А может быть, тебе полезно было бы посмотреть, как выглядят наши каюты, особенно матросская… Ей ты даже можешь позавидовать! Или помещение для компаса? В таких подробностях «Геновеву» тебе навряд ли могли описать…
– О компасе мне говорил только один Бьярн. Там ведь рядом с обычным он поместил и свой кер, который насчитывает свыше трех сотен лет, – спокойно и невозмутимо ответил Анго. – Матросские ваши каюты хороши, но мы при постройке флота преследуем иные цели… Эти каюты я осматривал тоже в сопровождении Бьярна.
И вдруг пилот ни с того ни с сего спросил:
– Скажи, Анго, какая судьба постигла бы «Геновеву» и всех нас, если бы не твоя встреча с Бьярном? Ломбард и ядер, как ты понимаешь, у нас предостаточно!
– Потому что я это понимал, нам и необходимо было подойти к «Геновеве» вплотную. А уж в рукопашном бою наши команды безусловно оказались бы сильнее…
– Сказались бы навыки? – уже не скрывая злости, спросил пилот.
– И это сыграло бы свою роль, – отозвался нормандец, – но к тому времени к нам подоспели бы уже и Жан Дени и Тома Обер…
Все это Франческо выслушал с замирающим от тревоги сердцем. Напрасно пилот понадеялся на его помощь… Но ведь уж слишком неожиданно задал он этот свой вопрос!
– Что же касается судьбы «Геновевы» и ее экипажа, то должен огорчить тебя, пилот, – так же спокойно продолжал Анго. – «Геновева», правда, попала бы в хорошие руки; скорее всего, она перешла бы во владение метра Обера, так как его корабль более других пострадал во время плавания к западному материку… А матросов судьба постигла бы невеселая…
Очень изящно, с какой-то кошачьей ловкостью, извернувшись, Анго вытащил из болтавшейся за его спиной сумки пару наручников.
– Таких браслетов у нас впрок заготовлено много… Сеньора капитана, его племянницу и сеньора Руппи мы поместили бы в очень хорошей каюте, так как полагали, что это знатные и богатые гости из Рима… А поскольку выкупа за них мы не получили бы… Не хочу даже говорить о столь печальных обстоятельствах. Особенно при Франческо Руппи… Всем остальным мы предоставили бы на выбор: перейти на службу к нормандским судовладельцам или поступить в распоряжение португальцев, которых очень не устраивают лень и беспечность их черных невольников. Попала бы команда «Геновевы», безусловно, не в Португалию… А на плантациях жарко и сыро… За день люди десятками валятся с ног от лихорадки. Ленивых надсмотрщики подгоняют бичами. А для погони за беглецами обучены такие же умные собаки, каких употребляют в Новом Свете для перевоспитания индейцев… Тебя, пилот, я отпустил бы на волю – по старой памяти…
Пилот хмуро молчал.
– Вот видишь, хоть и коротко, но на твой вопрос я ответил, – сказал метр Анго. – Но сделаю тебе предупреждение на будущее. От нескромных вопросов при разговоре с алжирцами, нормандцами или бретонцами следует воздерживаться… Да и вообще от всякого рода расспросов следует воздерживаться! Заметь, пилот, что я не поинтересовался, например, какие имена носят бывшие римляне – капитан и его племянница… Меня крайне заботит дальнейшая судьба Бьярна. Я достаточно богат, чтобы подарить ему любой из своих кораблей, но боюсь, как бы он не отказался от такого подарка наотрез! А я так и не знаю, при деньгах ли он сейчас или плавает на «Геновеве» из нужды. Но об этом я его тоже не спросил, хотя уже несколько лет подряд разыскиваю его по всему свету… Не спросил я также, какие отношения связывают матроса Руппи с племянницей капитана, девицей явно из другого общества…
– Да никакие отношения их… – начал было пилот, но тут же замолчал, потому что Жан Анго резко прервал его.
– Ты не понял меня, пилот! – сказал нормандец с гневом. – Заметь, я только перечислил вопросы, которых я не задавал и не собираюсь задавать… И еще хочу добавить, пилот (не к твоей чести, кстати), что наши команды сдружились за эти дни, однако ни мои, ни твои матросы не проявляют излишнего любопытства… Пытался какой-то твой (мне мои ребята рассказали: примета у него – перевязанная щека)… Пытался он пуститься в расспросы, но его тут же остановили более умные и опытные люди…
Обход «Геновевы» все же начался с кают. Метр Жан осведомился у капитана, вправе ли он просить матроса Руппи срисовать для него затейливый арабский узор, украшающий бронзовые бляхи на двери и окнах каюты племянницы капитана. О том, что Руппи опытен в черчении, Жан Анго был уже осведомлен.
– Об этом нужно спросить у самого Руппи, – ответил капитан; а так как он не был лишен чувства юмора, то, повернувшись к своему матросу, добавил: – Франческо Руппи, встречи с нормандцами не всегда проходят так безболезненно, как сегодня. Исполни просьбу метра Анго: возможно, что он тебе или ты ему когда-нибудь пригодитесь!
В капитанской каюте внимание нормандца привлекло чучело птицы над койкой.
– Вероятно, это подарок, предназначаемый его императорскому величеству? – спросил Жан Анго. – Да, прошли те времена, когда из северных стран привозили не чучела, а живых птиц! Я прав, пилот?
Пилот молча утвердительно кивнул головой.
– Это, если не ошибаюсь, знаменитый гренландский белый сокол, – сказал Анго и, улыбаясь, добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101