Ведь без меня они погибнут. Кто доставит их в родные степи? Кто поможет им найти людей нашего племени? Нам выпало большое счастье. На страшном пути невольников нам встретились благородные люди. Не только Якуб ибн Мухаммад проявил к нам величайшую доброту и щедрость, но и старый погонщик верблюдов Абдулла оказал нам великодушие. Его можно сравнить только с заботливой матерью… Как же теперь?..

Женщина горько плакала, и лекарь, которого растрогали ее слова, протянул ей порошки в пергаментной бумаге и сказал, что он дает ей очень редкое и дорогое лекарство, которое поможет. Но только не следует ни плакать, ни огорчаться.
Лекарство и в самом деле принесло облегчение, и Якуб уже склонен был верить в полное исцеление женщины. Как он этого желал! Прожив несколько лет рядом с такими учеными, как ал-Бируни и знаменитый ибн Сина, Якуб уже многое понимал в медицине. Вспоминая рассуждения великого медика, он думал о том, что не столько лихорадка, сколько горе подкосило здоровье женщины и сделало ее такой слабой и немощной. Но, рассуждая так, он убеждал себя в том, что освобождение женщины из рабства должно было стать лучшим лекарством. Почему же этого не случилось?
Пять дней больную навещал знаменитый багдадский лекарь, но женщина не поднялась. Она угасла, как гаснет слабый огонек светильника на ветру.
Провожая ее в последний путь, Якуб вспомнил слова Абу-Али ибн Сины, которого он очень почитал и о котором много думал все эти дни. В своих стихах Абу-Али писал:
От праха черного и до небесных тел
Я тайны разгадал мудрейших слов и дел.
Коварства я избег, распутал все узлы,
Лишь узел смерти я распутать не сумел…

* * *
Сироты остались на попечении Якуба. И, отправляясь в обратный путь, он совершенно не знал, что ему делать, куда их девать.
Обратный путь был печальным, даже скорбным. И не только оттого, что дети, которых опекал Абдулла и которых всячески старался развлечь Якуб, не переставали плакать и причитать на своем малопонятном гортанном языке, но и потому, что Якуба мучила мысль о человеческом горе, которое, как ему казалось, затопило всю землю. Он непрестанно думал о несчастных, попавших в рабство. Ночью ему мерещился невольничий рынок и люди – черные, желтые, белые, в деревянных колодках, в бронзовых цепях, с печальными, скорбными глазами. Он думал об отце, который болен загадочной болезнью и неизвестно, выздоровеет ли. Ведь эта женщина, мать детей, не думала о том, что в ее теле затаился столь страшный недуг!..
Совсем еще недавно, несколько дней назад, Якубу казалось, что он будет гордиться и радоваться, как умело он выполнил трудное поручение отца. Он был так счастлив в тот день, когда получил все товары, которые должен был закупить на багдадском базаре, и когда сделал последние записи на своем пергаменте, чтобы потом во всех делах отчитаться перед отцом. Заботы и огорчения помешали ему побывать в Керкере и увидеть «Сокровищницу мудрости». Он не смог увидеть астрономов и посмотреть багдадские астролябии… Куда же теперь везти детей? Где найти это племя кочевников? Ведь дети никого не знают. Если же он возьмет их к себе домой, тогда он должен рассказать отцу о случившемся: о том, как он купил невольницу с детьми на багдадском базаре, о смерти матери этих детей. И тогда Якубу неизбежно надо признаться отцу в том, что он продал свой драгоценный перстень и взял взаймы у Абдуллы изрядную сумму денег, чтобы расплатиться с работорговцем. Может быть, отец бы и дал денег и позволил взять сирот в свой дом, но без разрешения нельзя делать такие вещи! Он не может огорчать больного отца.
Якуб стал угрюмым и неразговорчивым. Он дни и ночи думал о судьбе несчастных сирот, но ничего не придумал. Когда они были уже в трех днях пути от Бухары, он решил поговорить с Абдуллой.
Выслушав Якуба, Абдулла призадумался.
– Вот что, – сказал он. – Если уж ты начал доброе дело, то не следует его бросать на полпути – ведь ты отлично знаешь, что аллах видит все добрые дела на земле. Не отдавай детей неведомым людям кочевого племени. Да и где ты найдешь то племя, к которому они принадлежат? Я думаю, что при желании ты добудешь немного денег, чтобы помочь сиротам. А я отвезу их к твоему знакомому, ткачу Ибрагиму из Ведара, и попрошу его взять детей на свое попечение. Твой отец нередко посылает меня в Ведар за тканями, я буду их навещать. Дети научатся работать на ткацком станке и добудут себе пропитание.
– Твои слова как бальзам! – воскликнул радостно Якуб. – Хорошая мысль пришла тебе в голову, Абдулла! Я мог бы еще целый год думать и не придумал бы этого. В самом деле, можно ли найти человека более достойного, чем ведарийский ткач Ибрагим? Я никогда не забуду, как он спас мне жизнь, когда мне угрожала самаркандская яма. Вези их туда, Абдулла! Это самое разумное. Я дам тебе немного денег, ты передашь Ибрагиму поклон и скажешь ему – пусть назовет их своими племянниками и пусть никогда не говорит о них моему отцу. Настанет час, я сам все расскажу ему.
На том они и расстались. Абдулла, забрав детей и погрузив на верблюда небольшую поклажу, отправился в Ведар, а Якуб вместе с караваном вскоре прибыл в Бухару.
Мухаммад радостно встретил сына. Якуб давно уже не видел отца таким веселым. Отца радовало, что вернулся из дальнего путешествия Якуб и что сам он почувствовал былую силу.
Знакомясь с пергаментом, на котором Якуб старательно записал все свои торговые сделки, ал-Хасияд понял, что его сын ничего не потерял, занимаясь науками. Наоборот, оказалось, что науки помогли Якубу в торговом деле и его знания принесли ему, Мухаммаду, превеликую пользу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82